Отправлено: 12.06.17 17:56. Заголовок: *Произведения Алексея Ильинова*
Модель для сборки:
ПЛАНЕТА РУСЬ: ЗНАМЕНОСЕЦ (Памяти Павших в Чёрном Октябре 1993 года) *ПАСХА НА КЭР-ДЭВАЙЕ* *Алексей Ильинов: Симфония Бургляндии (Авентюра Первая: Архипелаг)* *Алексей Ильинов: СНЕЖНЫЙ ОБЕЛИСК* (специально для ТОППЕ!) *Алексей ИЛЬИНОВ: ПЕПЕЛ БРАТЬЕВ МОИХ* *КОЛЫБЕЛЬНАЯ ДЛЯ МОТЫЛЬКА*Извините, если комменты запутались (квантовое состояние такое:), но красота требует жертв :(
Отправлено: 29.10.09 13:28. Заголовок: Сергей, вот это очен..
Сергей, вот это очень даже верно... Ефремовский светлый мир был БОЛЕЕ ЧЕМ понятен в 1950-е годы «оттепели», когда казалось, что коммунизм вот-вот настанет... А в 1960-е он уже пишет о ДРУГОМ. Я ведь заметил, что Ефремов удивительным образом «совпал» с тем, что тогда же писалось на Западе (да и понятно, почему совпал — просто был в курсе того, что тогда писалось). И время от времени «богов» нужно, если честно, «мордой в грязь» (а оно то многим не нравится... вспомните, хотя бы, те же «дискуссии» на братских ефремовских форумах о Ноосфере и Звёздных Войнах). Как, например, у Симмонса в «Гиперионе». Вроде бы мир идеальный, от звезды к звезде люди перемещаются через Порталы, цивилизация благоденствует, наука и техника — верх совершенства, но вот Порталы «отрубаются» (прежде всего из-за козней неких хитроумных «вражин»)... и... многие планеты тотчас же «загибаются», технически совершенная Католическая Церковь сразу же начинает главенствовать и вершить волю свою, а в финале люди стоят перед выбором — либо «синтетическое бессмертие», либо уникальная, не делающая бессмертным никого, способность «в теле и духе» перемещаться по всей Вселенной. Кстати, всем советую найти в Сети и прочитать тетралогию Симмонса «Гиперион» и «Эндимион», которая, кстати, основана на идеях Тейяра де Шардена. Сергей, и, пожалуйста, ответьте на мою просьбу, выше изложенную, где я у Вас просил совета как у «профи».
Пост N: 468
Зарегистрирован: 05.03.09
Откуда: Россия, Королев
Рейтинг:
0
Отправлено: 29.10.09 13:34. Заголовок: Алексей Ильинов пише..
Алексей Ильинов пишет:
цитата:
Ещё подредактировать свой рассказ (я его уже отправил Евгению для сайта ТОППЕ и ещё некоторым своим знакомым... Возможно, его скоро опубликует один мой знакомый контркультурный сайт, где я «продвигаю» ефремовские идеи (а теперь ещё и Аристон)), либо развить то, о чём Вы заметили, в других главах? Скажем, о ВКВ я хочу написать в другом своём рассказе, где Эон Даль как бы «проживает» некоторые её моменты. Единственное, за что я действительно переживаю, так это за стиль... Всё же я не профессиональный литератор, хотя и пишу давно. И, тем не менее, всё время нахожу, что есть в чём совершенствоваться и у кого учиться. И у Вас, и у Евгения, и у Андрея, и у Тэя Рама. Заранее Вам признателен!
Здесь нужно определиться прежде всего с формой. Если вы хотите создать цикл коротких рассказов с общим главным героем и событиями - это одно. Либо вы напишите повесть (а может быть и роман!), где все идеи сольете воедино? На вашем месте я бы взялся за повесть. Эта форма придаст повествованию большей стройности и гармоничности, позволит избежать обравочности мыслей и сюжетных линий, различного рода недосказанности (лично у меня никогда не получалось писать короткие рассказы, хотя "краткость и сестра таланта" наверное, я недостаточно талантлив для этого). Но это вовсе не означает, что рассказ нельзя размещать где-то еще и давать его читать в теперешнем виде. Пускай он будет заявлен, как отрывок из будущей повести. Разве нельзя?
По поводу стиля могу дать следующий совет: старайтесь избегать длинных описательных предложений, как бы красиво они не выглядели. Сам иногда страдаю этим, когда увлекаюсь описанием, скажем, природы. Лучше разбивать такие предложения на более короткие, не меняя при этом основного содержания. Живой пример из Вашего рассказа:
" Массивные врата внешнего шлюза вздрогнули, потом бесшумно и плавно разошлись в стороны и, задержавшись на неуловимую долю мгновения, выпустили его наружу, в чернильно-фиолетовую с иссиня-чёрными пятнами густую, будто вязкий кисель, мглу, которая, было, попыталась вторгнуться внутрь, в человеческое пространство, но, почуяв нечто непривычно чужеродное, тотчас же отползла назад и, выбросив напоследок несколько щупалец мрака, притаилась. И сразу же вспыхнули матово-белые огни на осветительных мачтах, высветлив выложенную из металлических плит-многогранников дорожку, упиравшуюся в площадку подъёмника. Овальная кабина услужливо распахнулась, а на полукруглой панели управления загорелись, замигали зеленоватые цифры. Набрав нужную комбинацию и услышав в ответ тихий стеклянный звон, он почувствовал дрожь под ногами, пол знакомо дрогнул и неторопливо пополз вверх".
Вдохновенно, описательно, но слишком много эпитетов через запятую, и от этого к концу предложения забываешь с чего оно начиналось. Хотя можно было бы написать и так:
Массивные врата внешнего шлюза вздрогнули, потом бесшумно и плавно разошлись в стороны. Задержавшись на неуловимую долю мгновения они выпустили его наружу, в чернильно-фиолетовую с иссиня-чёрными пятнами густую мглу. Эта мгла, будто вязкий кисель, попыталась было вторгнуться внутрь, в человеческое пространство, но, почуяв нечто непривычно чужеродное, тотчас же отползла назад. Выбросила напоследок несколько щупалец мрака и притаилась. И сразу же вспыхнули матово-белые огни на осветительных мачтах. Они высветили выложенную из металлических плит-многогранников дорожку, упиравшуюся в площадку подъёмника. Овальная кабина услужливо распахнулась, а на полукруглой панели управления загорелись, замигали зеленоватые цифры. Набрав нужную комбинацию и услышав в ответ тихий стеклянный звон, он почувствовал дрожь под ногами. Пол знакомо дрогнул и неторопливо пополз вверх.
Или здесь:
"...Он обернулся и замер, любуясь миром, который он покидал — всего-навсего на пару-другую стандартных часов. Подъёмник мягко полз по почти отвесной скальной стене, а внизу, на дне широкой, почти правильной формы, долины, рассечённой глубокими провалами на три неравномерные части-острова, раскинулся небольшой, терпеливо обжитый за долгие и многотрудные годы, городок на самом краю полуночи - тёмно-синие и серебристые купола, сооружения, отдалённо похожие на пирамиды с усечёнными вершинами и окружённые сложносоставными зиккуратами-башнями, увенчанными полупрозрачными шарами, бледно светящиеся ленты дорог и магистралей, зевы ангаров и приземистые громады планетолётов в причальных чашах космопорта. И везде светятся приветливые, добрые, разноцветные огоньки — в жилых каютах и залах собраний, в зелёных, кажущимися такими невозможными здесь, в самом сердце изначальной тьмы, оранжереях, в исследовательских лабораториях и центрах обработки информации. Везде, где бьются людские сердца и озорно блестят глаза."
А можно и так:
Он обернулся и замер, любуясь миром, который он покидал — всего-навсего на пару-другую стандартных часов. Подъёмник мягко полз по почти отвесной скальной стене. Внизу, на дне широкой, почти правильной формы, долины, рассечённой глубокими провалами на три неравномерные части-острова, раскинулся небольшой городок. Он раскинулся на самом краю полуночи. Терпеливо обжитый за долгие и многотрудные годы, он радовал глаз тёмно-синими и серебристыи куполаи, сооружениями, отдалённо похожими на пирамиды с усечёнными вершинами, окружёнными сложносоставными зиккуратами-башнями. Эти башни были увенчанны полупрозрачными шарами. Бледно светящиеся ленты дорог и магистралей уходили далко во тьму (к горизонту)Зевы ангаров чернели тут же, а приземистые громады планетолётов спокойно лежали в причальных чашах космопорта. И везде светились приветливые, добрые, разноцветные огоньки: в жилых каютах и залах собраний, в исследовательских лабораториях и центрах обработки информации. Особенно много света было в зелёных оранжереях, кажущихся такими невозможными здесь, в самом сердце изначальной тьмы. (ведь растения требуют много света) Эти признаки жизни были везде(повсюду), где бьются людские сердца и озорно блестят глаза.
И еще - следите за временнЫми формами слов в предложениях. Они должны быть родственны. Нельзя начинать описание с прошедшего времени, а заканчивать настоящим.
Отправлено: 29.10.09 13:53. Заголовок: Вот спасибо!!! Призн..
Вот спасибо!!! Признателен Вам за добрейшие советы!К повести буду помаленьку подбираться, хотя в действительности хочется написать серию небольших рассказов. Ваши советы учту на будущее, а первый блин оставлю пока таким, как есть... Благо, его приняли очень радушно и дали — САМОЕ ГЛАВНОЕ! - дельные советы. А вот насчёт длиннот... Да, это моя «любовь» - в одном предложении напихать всего сразу и ещё предложение построить как эдакую мини-поэму. Да и я сам неоднократно замечал, что и таким многие «грешат», даже «мэтры». У Толстого, помнится, как-то много раз такое встречал. Но верно одно — читать навороты не всегда хорошо. Да и краткие предложения тоже не всегда хороши. Опять же Володихина вспомнил. Вроде бы и умный дядька, и пишет очень даже хорошо, но читать его трудно. Или «неоимпериалисты» Зоричи... И экшн есть, и идея какая-то, а вот «не читается»... и всё тут. Или захожу в «Библиосферу». Книг НФ и фэнтези масса... Сплошь романы и романы, а вот читаются ли они? Скажем, тот же Юрий Никитин? Я вот, например, НФ-мастерству учусь у Урсулы ле Гуин (какой у неё чудесный стиль!), у Дэна Симмонса, у Уильяма Гибсона... Ещё у Бердника, Владимира Рыбина (его книги издавались в серии «БСФ») и Снегова. Ефремова люблю, но рассматриваю его, прежде всего, как мыслителя и философа. И, писателя, разумеется, но вижу в его произведениях, скорее, не литературу, но серьёзную мировоззренческую базу.
Насчёт длиннот... Сейчас Урсулу ле Гуин просмотрел и у неё кое-что нашёл. Да, ох и трудна стезя литературная.
Мне нравилось слушать радио, и пока все остальные носились по балконам, а зимой и по центральному холлу, мне было по душе часами сидеть, скрючившись, в комнате матери, спрятавшись за ее кроватью, и слушать старенький радиоприемник в корпусе из древесины серема, настроив его так тихо, что другие дети не слышали, где я. Мне нравилось слушать все подряд — объявления и представления, сплетни разных Очагов, дворцовые новости, анализ урожая зерновых и подробные сводки погоды. Как-то зимой мне довелось день за днем слушать страшную сагу из Перинга Границы Бурь о снежных демонах, роковых предателях и кровавых убийствах, совершаемых топором, которая так пугала меня, что мне не удавалось уснуть иначе, как забравшись к матери в постель за утешением. (Урсула ле Гуин "Зрелость в Кархайде") или опять она же: "Во Дворе Прилетов их сразу окружили жители замка, светловолосая знать и темноволосые слуги, они торопились рассказать новости: Реохан, ближайший к ним замок на востоке, сожжен, и все, кто там жил, сгорели: как понял Роканнон, сделали это, опять с вертолетов, несколько человек с лазерными пистолетами; воины и крестьяне Реохана погибли, не получив даже возможности ответить врагу хотя бы одним ударом меча" ("Планета Роканнона").
Отправлено: 29.10.09 15:50. Заголовок: Ещё решил тут повози..
Ещё решил тут повозиться и поискать информацию о Плутоне. Да, однако споры всё идут и идут. Тут кое-что прояснилось и о том, почему я в рассказе несколько усложнил путь к Обелиску. Оказывается, с гравитацией не всё в порядке. Она там не самая замечательная и вполне могут случится кое-какие неприятности... Насчет освещения. Быть может, насчёт Солнца, заходящего за плутонианский горизонт, я очень даже переборщил, НО, оказывается, и оно может прятаться там (конечно, не так, как на Земле или Марсе) по окончании несоизмеримо долгого плутонианского дня. Ведь есть же упоминание о плутонианской ночи, которая весьма темна и адски холодна. Насчёт освещения на Плутоне нашёл вот что: «Солнечный год Плутона составляет приблизительно 250 лет. Солнце на его небе светит в 1600 раз слабее, чем на Земле. Тем не менее, оно освещает планету как 275 полных Лун (по подсчетам Я.И.Перельмана), то есть днем на Плутоне в 30 раз светлее, чем в самую светлую белую ночь в Ленинграде. Правда, Я.И. Перельман считает, на Плутоне нет атмосферы, что неверно. Однако верно то, что "дом" бога мертвых душ совсем не царство вечного мрака, хотя холод на этой планете, безусловно, царствует. Считают, что средняя температура на поверхности планеты составляет 52К (-221°С). По сравнению с температурой Плутона на Марсе -- невыносимый зной!». Белые ночи в Питере я видел (правда, на фото), но тёмными и совсем уж мрачными ведь их никак назвать нельзя. То бишь на Плутоне, скорее всего, что-то вроде ноябрьских сумерек и Солнце (в случае наибольшего приближения!), видное как яркий и дающий кое-какой свет диск. Ещё тут сравнение было с полярной ночью в Антарктиде, когда там светит полная луна. На фото нечто подобное нашёл. Всё же видно кое-что. Не день конечно, но и не совсем уж ночь. Да, загадка на загадке!
Отправлено: 29.10.09 19:44. Заголовок: Сергей, таки кое-что..
Сергей, таки кое-что отредактировал, вняв Вашим добрым советам. Ещё раз спасибо Вам!!! Жду книгу Вашу!
Массивные врата внешнего шлюза вздрогнули, потом бесшумно и плавно разошлись в стороны и, задержавшись на неуловимую долю мгновения, выпустили его наружу. В чернильно-фиолетовую мглу, густую, будто вязкий кисель, и совсем живую. Она попыталась, было, вторгнуться внутрь, в человеческое пространство, но, почуяв нечто непривычно чужеродное, тотчас же отползла назад. Будучи снова побеждена, мгла затаилась, явно обещая вернуться. И сразу же, едва врата сомкнулись за его спиной, вспыхнули матово-белые огни на осветительных мачтах. Они выхватили в темноте выложенную из металлических плит-многогранников дорожку, упиравшуюся в площадку подъёмника. Овальная кабина услужливо распахнулась, а на полукруглой панели управления загорелись, замигали зеленоватые цифры. Набрав нужную комбинацию и услышав в ответ тихий стеклянный звон, он почувствовал дрожь под ногами. Пол знакомо дрогнул и неторопливо пополз вверх. Он обернулся и замер, любуясь миром, который он покидал — всего-навсего на пару-другую стандартных часов. Подъёмник мягко полз по почти отвесной скальной стене. Внизу, на дне широкой, почти правильной формы, долины, рассечённой зияющими провалами на три неравномерные части-острова, раскинулся небольшой городок, терпеливо обжитый за долгие и многотрудные годы. Людское пристанище на самом краю полуночи: с тёмно-синими и серебристыми купольными сооружениями, пирамидами энергетических станций с усечёнными вершинами, сложносоставными зиккуратами-башнями, увенчанными полупрозрачными шарами контрольно-наблюдательных и приёмно-передающих центров. Бледно светящиеся ленты дорог и пунктиры автоматических магистралей исчезали в непроглядной черноте. Приземистые громады планетолётов мирно покоились в причальных чашах космопорта. И везде, куда ни взгляни, светятся приветливые, добрые, разноцветные огоньки: в жилых каютах и залах собраний, в исследовательских лабораториях и центрах обработки информации. В прочных куполах оранжерей, где пышное летнее благоденствие - обычное дело. Такое невозможное здесь, в самом сердце изначальной тьмы. Огоньки, огоньки, огоньки - везде, где бьются людские сердца и озорно блестят глаза.
***
Перед рассветом, прежде чем погрузиться в сон, Эон задумался о Скитальцах. Их Приглашение было услышано и расшифровано три с половиной года назад. Они приглашали своих братьев на Рандеву. Тогда Институт Метагалактики совместно с Академией Пределов Знания, тщательно обработав и проанализировав полученную информацию, смело предположили, что Скитальцы — древнейшая раса, чей точный возраст невозможно даже вычислить. Или, быть может, это пришельцы из центра нашей Галактики, где обитают малопонятные для человеческого разума цивилизации? Хотя были и ещё мнения, что это могут быть гости, покинувшие миллиарды и миллиарды лет назад другой звёздный остров, подобно звездолёту-спиралодиску из Туманности Андромеды, что в Эру Великого Кольца был обнаружен на планете Железной Звезды экипажем «Тантры». Находка командора Эрга Ноора тогда обсуждалась весьма живо, но одно было несомненно и от того ещё более потрясающе — этот удивительный гость пришёл из пугающей бездны пространства и времени. Потому и обсуждение Приглашения Скитальцев было в чём-то схоже с теми, теперь уже легендарными, дискуссиями. Да, Земля первой услышала его и, поняв, сумела расшифровать. Да, она была намного ближе к месту Рандеву, в отличие от других, гораздо более удалённых, миров Великого Кольца. И, как будто, именно землянам Эры Встретившихся Рук выпадает честь стать первыми, кто установит Контакт со Скитальцами. Но что ожидать от встречи с ними? Что несут они — безграничную мудрость либо же только смутный отблеск её? Великое Знание либо несоизмеримый ни с чем Соблазн? Эта мысль не давала покоя Эону. Кто они, Скитальцы? Друзья и братья, конечно же! О, как же хотелось в это верить! Но если они всего лишь напыщенные, донельзя гордые от своей древности и собственного превосходства в Разуме, небожители? Ведь и корны тоже обладали Разумом — и очень даже изобретательным и не менее древним. Впрочем, и его однажды сумели укротить. Причём это сделали сами люди — сущие «младенцы» по сравнению с воинственными «старцами». Скитальцы же сами приглашали на Рандеву, видимо надеясь на встречу с разумными существами. Следовательно, они не просто так отправили Приглашение. Значит, они ждут тех, кто услышит его и поймёт. И именно потому ЗПЛ «Гаэтан» спешит на Рандеву.
***
Над Обелиском беззвучно распустился цветок, сотканный из локонов первородного огня. Но негреющий огонь этот лишь тускло озарил окрестные скалы, глухие провалы и языки никогда не тающих ледников. Солнце почти не заглядывало в эти бесприютные и унылые места. Оно лишь изредка напоминало о себе в виде крупной звезды, но совсем не того, так привычного на Земле, доброго светила-жизнедателя. В небе Плутона ровно, не мигая, сияли только звёзды, да угрожающе-тёмной громадой нависал над смоляным горизонтом пепельно-серый с красноватыми, почти незаметными, оттенками спутник-сосед Харон. А ещё дальше скитались в беспросветном мраке тени Гидры и Никты. Здесь и только здесь мог находиться древнегреческий Аид, а мёртвый шарик Плутона был троном его повелителя.
***
И не будет никого счастливее его во всей Вселенной. Его - Эона Даля, звездолётчика и астронавигатора «Гаэтана». Цветочек Солнца отцвёл и померк. Тьма некрополя возвращается, но несметные угольки звёзд продолжают своё вековечное кружение. А в маленьком городке под горой люди готовятся к отлёту «Гаэтана». Острый Прямой Луч пронзит пространство и дотянется до сапфировой звезды на другой его оконечности, где рисунок созвездий странен и непривычно чужд. Тот, кто идёт навстречу, ждёт Встречи.
Отправлено: 29.10.09 23:48. Заголовок: Алексей Ильинов пише..
Алексей Ильинов пишет:
цитата:
Тут у меня возникло такое чувство, что, похоже, я принял точку зрения Евгения — а именно, что корнов дОлжно «перезагрузить» изнутри.
Каким образом? Вот я не случайно в теме "Советские фильмы" выложил ссылку на теленовеллу 1972 г. "Математик и чёрт". Чем она очень интересна? Математик заключает с чёртом сделку, если тот, в течение 24 часов, докажет Великую Теорему Ферма, то он отдаёт ему душу. Чёрт берётся, и проигрывает. Но... Математик не случайно подчёркивает, что мир математики невероятно совершенен. Теорема настолько невероятно захватывает чёрта, что он возвращается к математику и предлагает ему продолжить работу над доказательством теоремы вместе, уже без всяких условий. Что это? Начинается "перезагрузка" чёрта? Красота идеального мира математики настолько захватывает его, что он уже не хочет гоняться за чужими душами? Он, сам того не осознавая, хочет вернуть себе свою? Или красота мира математики это мёртвая красота инферно? Та самая красота Снежной Королевы которая убивает душу ещё глубже и надёжнее, и именно поэтому она так и увлекла чёрта? Что здесь, путь к возрождению, или к ещё более глубокой смерти?! И если это путь ещё к более глубокой смерти, то где путь к возрождению? Как может Красота захватить необратимо изуродованную душу (сущность) настолько, что появиться реальный шанс исправить в ней необратимое искажение - инферно?
Отправлено: 03.11.09 10:31. Заголовок: Сергей, теперь всё о..
Сергей, теперь всё окончательно исправил!!! Спасибо за Ваши мудрые советы!
И везде, куда ни взгляни, светились приветливые, добрые, разноцветные огоньки: в жилых каютах и залах собраний, в исследовательских лабораториях и центрах обработки информации. В прочных куполах оранжерей, где пышное летнее благоденствие - обычное дело. Такое невозможное здесь, в самом сердце изначальной тьмы. Огоньки, огоньки, огоньки - везде, где бьются людские сердца и озорно блестят глаза.
Братия, добрейший день!!! Увы, сейчас есть трудности с Интернетом и потому нет пока возможности полноценно писать... Но, тем не менее, заглядываю сюда более-менее регулярно. Пока же выкладываю окончательно отредактированную версию "Снежного Обелиска" (Сергей, ещё раз Вам огромное спасибо!!! ). Евгений, именно её выставите на сайте ТОППЕ. Заранее признателен Вам!
*СНЕЖНЫЙ ОБЕЛИСК*
Рассказ написан специально для литературно-художественного Проекта «ТОППЕ — Творческое Объединение Писателей Последователей Ивана Антоновича ЕФРЕМОВА»
Восхождение к Снежному Обелиску
Мира восторг беспредельный Сердцу певучему дан.
Александр Блок «Песнь Гаэтана»
Массивные врата внешнего шлюза вздрогнули, потом бесшумно и плавно разошлись в стороны и, задержавшись на неуловимую долю мгновения, выпустили его наружу. В чернильно-фиолетовую мглу, густую, будто вязкий кисель, и совсем живую. Она попыталась, было, вторгнуться внутрь, в человеческое пространство, но, почуяв нечто непривычно чужеродное, тотчас же отползла назад. Будучи снова побеждена, мгла затаилась, явно обещая вернуться. И сразу же, едва врата сомкнулись за его спиной, вспыхнули матово-белые огни на осветительных мачтах. Они выхватили в темноте выложенную из металлических плит-многогранников дорожку, упиравшуюся в площадку подъёмника. Овальная кабина услужливо распахнулась, а на полукруглой панели управления загорелись, замигали зеленоватые цифры. Набрав нужную комбинацию и услышав в ответ тихий стеклянный звон, он почувствовал дрожь под ногами. Пол знакомо дрогнул и неторопливо пополз вверх. Он обернулся и замер, любуясь миром, который он покидал — всего-навсего на пару-другую стандартных часов. Подъёмник мягко полз по почти отвесной скальной стене. Внизу, на дне широкой, почти правильной формы, долины, рассечённой зияющими провалами на три неравномерные части-острова, раскинулся небольшой городок, терпеливо обжитый за долгие и многотрудные годы. Людское пристанище на самом краю полуночи: с тёмно-синими и серебристыми купольными сооружениями, пирамидами энергетических станций с усечёнными вершинами, сложносоставными зиккуратами-башнями, увенчанными полупрозрачными шарами контрольно-наблюдательных и приёмно-передающих центров. Бледно светящиеся ленты дорог и пунктиры автоматических магистралей исчезали в непроглядной черноте. Приземистые громады планетолётов мирно покоились в причальных чашах космопорта. И везде, куда ни взгляни, светились приветливые, добрые, разноцветные огоньки: в жилых каютах и залах собраний, в исследовательских лабораториях и центрах обработки информации. В прочных куполах оранжерей, где пышное летнее благоденствие - обычное дело. Такое невозможное здесь, в самом сердце изначальной тьмы. Огоньки, огоньки, огоньки - везде, где бьются людские сердца и озорно блестят глаза. На Плутоне он был уже больше полугода и вполне освоился с здешними, весьма малокомфортными и откровенно жёсткими, условиями. После того, как в Эру Великого Кольца на эту удалённую и неприветливую планету Солнечной Системы ступила нога живого и разумного существа, здесь многое изменилось и преобразилось до неузнаваемости. Человек нашёл здесь, в промороженных насквозь скалах и чудовищных толщах льдов, немало странного и необычного. А потому обычно на Плутон отправляются отчаянные романтики, идеалисты и, конечно же, трудяги-первопроходцы, для кого освоение чужого и совершенно неприспособленного для жизни мира, это не только высшая и почётная ответственность, но и серьёзная закалка тела и духа. В обширных хранилищах Центра Изучения и Анализа Плутона и Пояса Койпера ему удалось увидеть загадочные, когда-то потрясшие человечество, находки — знаменитые «стержни», состоящие из множества микроячеек и испещрённые трудночитаемыми геометрическими письменами, а также обломки неких «предметов», в которых исследователи видели части каких-то многосложных приборов. Он выезжал на место раскопок Городища (и оно оказалось почти совсем таким, как в космоархеологических каталогах, альбомах и в образах памятных мнемокристаллов), чтобы смело спуститься на самый нижний уровень, прямо под ледяной панцирь, чтобы самолично прикоснуться к малопонятным и почти невидным из-за невообразимой древности барельефам «Кифареда» и «Звездоголового». В них было что-то пугающее и отталкивающее, совсем как в ацтекских храмах на Земле, где века и века назад жрецы бога Солнца вырывали трепещущие сердца из растерзанной груди юношей и девушек, обречённых стать жертвой кровожадных и мстительных богов. Но те боги навсегда канули в смрадной трясине забвения, тогда как плутонианские камни хранили какое-то зловещее и далеко немёртвое молчание, и было в этой, почти осязаемой, тишине то, отчего внутри всё покрывалось коростой инея. А между тем подъёмник поднимался всё выше и выше, прямо к звёздам — крупным, немигающим и обжигающе-морозным. Звёзды над Плутоном были какие-то особенные, совсем не такие, как на Луне, Марсе, на Япете, Ио или Титане. Они светили угрожающе, словно там, в безднах космоса, жарко пылали не солнца, вокруг которых бешено вращались планеты, а жадные и голодные глаза демонов-охотников. Но это был всего лишь обман, некий неистребимый, оставшийся, наверное, ещё от предков, атавизм. Там, вдали, тоже была жизнь — кипящая, разумная, ищущая, мудрая. Жизнь, слившаяся в Великое Кольцо миров, чей Голос когда-то достиг пустынной окраины Галактики и, таки, нашёл крохотную золотистую искорку Солнца. Его услышали, поняли и, решившись, ответили. И, наконец, дерзко влили свой голос в единый, гармоничный и могучий поток звёздной Симфонии Великого Кольца. Но были в этой Симфонии и скорбные, прерывистые, отдающиеся нестерпимо режущей болью, дисгармоничные нотки, будто кто-то намеренно и нагло, явно с недобрыми намерениями, вторгался в неё, будучи оскорблён возвышенной гармонией. И именно тогда человек Ноосферной Эры Разума, Гармонии и Меры, достигший определённого социального, морального и, главное, духовного совершенства, понял, что ему ещё предстоит действительно повзрослеть. До его крошечного хрупкого мира докатился сокрушительный вал Великой Космической Войны. И ему пришлось взглянуть в глаза не друга и брата, но Врага. Звёзды придвинулись ещё ближе и немилосердно дохнули холодом. И в этот момент ему вдруг вспомнилось, когда он впервые увидел его, лик Врага, на мутной пластинке с объёмной мнемозаписью. Широко раскрытые, огромные, внимательные и, несомненно, разумные глаза с пронзительно багровым и опасным огоньком в бездонной глубине зрачков. Враг смотрел на него, человека, которому было трудно поверить в то, что обладатель сего взгляда убивал исключительно ради забавы. Это была его суть. Он ничего не знал, кроме неё. Он только умел нести погибель тем, кого он избирал в качестве жертвы. Он истреблял жизнь хладнокровно, искусно, профессионально, безукоризненно, не оставляя ей ни малейшего шанса. У Врага было имя — корны, «бессмертные». Впрочем, не было в этом имени ничего сверхособенного, ибо любой агрессор стремится увековечить себя на скрижалях времени. И желательно навсегда, ибо так заведено. В окрестностях Плутона корны появились внезапно, хотя их ожидали очень давно и сумели подготовиться, создав сеть оборонительных Бастионов. Рой кораблей, чей внешний вид внушал почти что первобытный ужас. Они напоминали изуродованных самыми изощрёнными пытками и мучениями существ, коих бесконечная боль принудила к повиновению и, окончательно избавив их от остатков чувств, превратила в послушных и исполнительных невольников, безъязыких и мёртвых как внутри, так и снаружи. Флот корнов состоял из ковчегов-маток, крейсеров, штурмовых кораблей и роев истребителей. И в каждом из них притаились существа, приготовившиеся нести смерть - и ничего более. Это была одна из многочисленных армад, кои странствовали по просторам Вселенной и выжигали дотла, до пепельного молчания, обители разума. Хроники Великой Космической Войны сообщают, что люди бесстрашно встретили их яростный удар. И держались до конца, не смея покинуть своих позиций. Совсем как их древние и храбрые предки, встречавшие превосходящие силы захватчиков открыто, не таясь и не прося пощады. Они сражались в открытом бою с противником, чьи странствия между звёзд начались тогда, когда человека ещё не было и в помине, а на Земле обитали совсем другие твари — столь же злобные и прожорливые, что и разум, опьянённый болью, кровью и бессмысленными разрушениями. На Плутоне и в Поясе Койпера распускались слепящие цветы разрывов, вспышки импульсных орудийных излучателей рассекали угольную черноту космоса, сжигая заживо атакующих и оборонявшихся. Слишком много всё ещё кровоточащих шрамов осталось на поверхности планеты после той, роковой атаки. Он бродил по оплавленным руинам Бастиона, занесённым снегом, где в немую пустоту вакуума тянулись обезображенные стебли бывших орудий, словно это были неземные цветы, чью экзотически-дикую и неописуемую красоту не пощадил осатанелый пожар. Обожжённый, спекшийся с камнем металл, распадался на головешки в ладони. Ему, человеку Ноосферной Эры, это казалось немыслимым, и он в отчаянии вопрошал: «Почему пепел братьев моих лежит в моих ладонях? Почему - о, почему?! - ненависть оказалась неистребимой?». Но всё молчало под звёздами, и тогда он в бессилии опускал руки, и хлопья пепла, совсем как жжёные птичьи перья, падали на мёрзлую бесплодную чужую почву. Подъёмник замер, и плотная тишина сполна поглотила все звуки, вплоть до едва слышных шорохов. Теперь до Снежного Обелиска оставалось пройти совсем немного. На самом верху плоской горной вершины, откуда городок хорошо просматривался как рассыпанные далеко внизу мерцающие огоньки, прямо к Обелиску тянулась тропа, вырубленная в твёрдом камне. Но идти по ней нужно было крайне осторожно, цепляясь за поручни и внимательно следя за тем, чтобы ненароком не поскользнуться и кубарем покатиться прямо к головокружительному краю пропасти. Впрочем, меры предосторожности были в почёте у тех, кто неоднократно поднимался сюда. Подсвечивая себе путь минипрожектором скафандра, он медленно, просчитывая каждый свой шаг, шёл вперёд, переступая через обломки камней и льда, нападавших на тропу. Миновав поворот, он уткнулся в нагромождение камней, на преодоление которого ушло некоторое время и было истрачено какое-то количество драгоценной дыхательной смеси. Но впереди его ожидала заслуженная и заветная награда — Снежный Обелиск. Он никогда не был здесь, хотя и много слышал о Обелиске. Нет, конечно же он неоднократно видел его изображение и запомнил все его детали, но всё ожидал момента, когда совершит восхождение и лично увидит его воочию. И вот Снежный Обелиск навис над ним, подобно готическому собору средневековой Земли Эры Тёмных Веков. В нём действительно было что-то от земной готики — величественность, сочетающаяся в то же время с лёгкостью и продуманностью конструкции, и устремлённость ввысь, в простор небесный. Неверный свет дальних солнц пронизывал Обелиск — совсем как тёплые лучи земного Солнца, проникавшие в полутёмный, погружённый в пыльную дрёму, собор через неистовство ярких красок витражей в узких стрельчатых окнах. Снежный Обелиск возвели на Плутоне вскоре после окончания Войны. В память о тех, кто ушёл навсегда, к звёздам. Их имена — многие сотни и сотни имён - на языках Земли и Великого Кольца выбили на стелах и плитах. Он читал те имена и ему казалось, что он слышит звонящие, смеющиеся голоса тех, ушедших - юношей и девушек, зрелых мужей и опытных старцев. Тех, кто в Эру Великого Кольца протянул руки дружества и братства далёким братьям своим. Они были счастливы, навсегда, без возврата, покидая Землю и уходя к иным мирам. Он читал их имена и каждое имя отзывалось в нём печальным эхом колокола. Наконец, прошептав последнее имя, он подошёл к Памятнику. На коленях тоненькой, словно беззащитный речной тростник на ветру, девушки в воздушном, почти невесомом, платьице-сарафане покоилась голова спящего юноши. Юная, открытая всем стихиям, красота бережно охраняла его смертный сон. Юноша, облачённый в сложный, состоящий из множества деталей, боевой скафандр, внешне напоминающий рыцарские доспехи, крепко спал, а хранительница его сна смотрела куда-то вдаль. В её больших, совсем ещё детских, глазах, наполненных слезами, читалась скорбь. Кто-то, кажется, сравнил эту скорбь с картинами и фресками древнего художника Врубеля, жившего в один из самых тёмных веков ЭРМ. Врубелевские святые, ангелы и Богородицы взирали на мир сей похожими глазами. Кем была эта девушка? Как звали её? Чей сон она берегла? Впрочем, не так уж и важно. Это сама Мать-Земля, всегда юная и весенне прекрасная, скорбела над своими детьми. Озорная смешливая девчонка, плетущая венки из полевых цветов и легко бегущая по звёздным лугам. Но в те страшные и, как будто, беспросветные годы и она плакала и плач её опытный гравер виртуозно запечатлел на матово-чёрном, с изумрудными прожилками, каменно-металлическом постаменте. Стихотворение полузабытого поэта, переведённое на всеобщий язык Земли и язык Великого Кольца. Он знал их слова наизусть, но сейчас ему захотелось снова перечитать их и вобрать в себя их старинное, немного архаичное, звучание.
Я могу еще зреть тебя: эхо страстным задетое словом у прощальных врат. И лицо твоё тихо отпрянет когда вдруг засияет как лампа во мне, там где болью щемит Никогда.*
Он ещё и ещё раз, будто опасаясь что-либо пропустить, перечитал это стихотворение. Рука, обтянутая перчаткой скафандра, осторожно прикоснулась к камню. «Там, где болью щемит Никогда», - отозвалось тихим эхо и застыло — почти как зимой, когда быстрые реки сковывает лёд и так до весны, до освобождения и продолжения привычно стремительного бега. Но здесь никогда не было весны, а солнечный свет, достигавший Плутона, был, как никогда, слаб и тускл.
Отправлено: 10.11.09 16:49. Заголовок: Осенний дождь на Мар..
Осенний дождь на Марсе
Смотрит чертой огневою Рыцарю в очи закат, Да над судьбой роковою Звёздные ночи горят.
Александр Блок «Песнь Гаэтана»
- Я ждал тебя, Эон. Так хотелось увидеть тебя перед отлётом «Гаэтана». И вот ты здесь, в моём убежище отшельника, - радушно произнесён Наставник, встречая Эона на пороге, усыпанном палой листвой и хвоей. Эон обрадованно пошёл ему навстречу. Нет, Наставник совсем не изменился с того момента, когда он покинул его. Разве что стало больше благородного серебра в волосах и в осанке появилось что-то степенное и немного грузное взамен прежней гибкости. На Марсе стояла ранняя осень. В лесах северного полушария опадала листва, а в воздухе, прохладном и бодрящем, был щедро разлит густой и приятно горчащий лесной мёд. Наставник жил вдали от пояса жилых поселений, на побережье Янтарного Озера, где редко когда появлялись путешественники. Ему нравился покой дюн, поросших земными соснами, дубами и клёнами, а также необитаемые пляжи и ласковые волны, мягко набегавшие на розоватый песок. За озером, если долго идти на север по дюнам, начиналась кирпично-красная пустыня, где были только барханы, скалы и ветер. Правда, иногда там появлялись временные наблюдательные станции и белые домики-шатры ареоэкологов. Освоение Марса всё ещё продолжалось, несмотря на то, что общее терраформирование было завершено века назад и на планете с ранее суровым климатом уставились вполне благоприятные условия, максимально приближённые к земным. - Я рад, что Совет Звездоплавания включил тебя в экипаж «Гаэтана». Думаю, ты справишься. Да и не можешь не справиться, ибо я сам тебя учил этому, - произнёс Наставник и протянул ему глиняную чашку, наполненную какой-то дымящейся, тёмно-коричневого цвета, жидкостью. - Держи. Сам сварил. Настоящий кофе. Конечно, он далёк от того старинного напитка, но, тем не менее, состав тот же и рецепт приготовления очень даже традиционный. - Кофе? Да, я, кажется, пробовал его. Правда, это было очень давно, да и не думаю я, что это был кофе. Хотя кофеин входит в состав некоторых видов пищи и укрепляющих напитков, - ответил Эон, принимая чашку из рук Наставника и делая первый, очень удививший его, глоток. - Ну, то заменители. Хотя и качественные. Но я решил рискнуть и тряхнуть, как говорили наши почтенные предки, стариной. В результате удалось вырастить самое настоящее кофейное дерево в оранжерее и получить достойный урожай. Ты ведь знаешь мои причуды, - рассмеялся в ответ Наставник. - Наставник, сейчас многие обращаются к прошлому Земли. Мода, книги, искусство, предметы быта, еда. И даже обычаи. Иногда чересчур абсурдные. Хотя их воскрешают, вроде бы, разумно, без посторонних излишеств. С нами на «Гаэтане» летит Медея Ясна, художница, пишущая картины масляными красками в манере живописцев эпохи раннего итальянского Возрождения. Она увлечена Джотто и византийскими мозаиками. Наставник улыбнулся. Ему была знакома подобная страсть и неподдельный интерес к былому. Выдержав короткую паузу, он произнёс: - Конечно, в таких увлечениях есть немало полезного, а именно осознание того, что все мы, так или иначе, вышли из мрака невежества, неразумия и скотства. Но и там, в душной тьме, было немало светлого и человечного. Византия, которой так увлечена Медея, была, как ты помнишь, империей тиранической и авторитарной, где религия играла главенствующую роль, но именно там, в эпоху безвременья раннего средневековья, сумело уцелеть и дойти до нас великое множество из мудрейших памятников солнечной Эллады — литература, философская мысль, искусство. Сами византийцы называли себя ромеями — то есть новыми римлянами, но при этом они унаследовали большинство пороков предшественников. Причём тех пороков, кои составляют основу Инферно. Хотя эти пороки впоследствии многие идеализировали и даже пытались возрождать. Особенно на закате Эры Разобщённого Мира. То есть полагались на внешние формы и атрибуты, совершенно не замечая, что старательно приумножают страдание. - И всё же мы, люди, нашли в себе силы одолеть страдание и прийти сначала к Эре Великого Кольца, а затем и к Эре Встретившихся Рук. Разве это не так? Разве нас не миновала Чаша Отравы? - воскликнул Эон, победно сверкнув очами. Внутри него пел и торжествовал Человек Вселенский Ноосферной Эры, которому как никому другому была ведома Мера-Аристон. Он знал, что такое Горе и Радость, и потому умел выстраивать свою жизнь, умно руководствуясь ими. Хотя бывали и не совсем приятные исключения. Но Наставник не ответил. И только тут Эон заметил тень усталости на его строгом лице. - Да, осень... Время раздумий, подведения итогов и сжигания опавшей листвы. Знаешь, только здесь, на Марсе, я понял, насколько я слился с осенью и её таинствами, - промолвил он. - Холодает. Пошли, Эон. Уж покажу тебе свою келью. Хоть я и не монах-молчальник, типичный для ЭТВ, но название это мне нравится. Дом Наставника был небольшим, даже, на первый взгляд, тесным. Однако в нём было всё необходимое для вполне комфортабельной жизни — система обогрева и контроля микроклимата, постоянная связь с марсианским жилым поясом и информационной сетью Земли и Солнечной Системы, простая, но исключительно удобная мебель. Эон заметил и ещё кое-что, очень нетипичное для сдержанного быта ЭВР. На стенах были развешаны трёхмерные красочные изображения, в которых он сразу же узнал минойские и этрусские фрески — жизнерадостные и всегда праздничные. У окна стояло самодельное плетёное кресло, а на подоконнике — продолговатая глиняная ваза с букетом из охристо-рыжих листьев и засушенных цветов. Тут же лежала плоская коробочка проигрывателя-транслятора мнемокристаллов и стопка книг — изумительных, выполненных на тончайших пластиковых листах, копий бумажных изданий, насчитывавших не одну тысячу лет. Наставник устало опустился в кресло и закрыл глаза. Эон приблизился к нему и присел рядом. За окном смеркалось и в рыжеватых, вязких сумерках можно было расслышать вздох озёрных волн и грустный, тающий вдали, крик птицы. Марсианская осень приходилась сестрой осени земной и, всё же, она была своя, неповторимая. И марсианские листопады были какие-то свои, особенные. Эон уже успел сполна насладиться ими. Ему вспомнились ночная степь и лес, раскинувшийся на дне бывшего кратера. Луны бросали свой дрожащий оранжево-жёлтый свет на неподвижную гладь маленького лесного пруда, в котором плавали островки из погибшей листвы вперемежку с ветками. Ветер трепал кроны деревьев и те, нехотя, сбрасывали листья. Ветер вздымал их и кружил, кружил, кружил. «Да, я буду скучать по здешней осени... И никогда не забуду её», - подумал тогда Эон. - Чаша Отравы... Мы остановились на Чаше Отравы, - прервал его раздумья Наставник и продолжил. - Да, мы сумели избежать её, но только на время. Я так думаю. Быть может, это сказывается моё увлечение застарелыми теориями и воззрениями философов и мыслителей Эры Разобщённого Мира? Кто знает, кто знает... - Наставник, я не совсем понимаю тебя. - Эон, Чаша Отравы — это такое же проклятие Вселенной, что и Стрела Аримана и, бесспорно, Инферно. Это соблазн. Он сладок, он притягателен, его так и хочется попробовать на вкус. Было даже такое выражение о запретном плоде, чьё содержимое слаще мёда. Я нашёл тут некоторые параллели... Наверное, ты слышал о Граале — священной чаше из земных мифов? Так вот, наши излишне религиозные предки видели в нём средоточие добра и бессмертия. И они искали его. Ради него они отправлялись в полные лишений и опасностей походы, ради него совершали подвиги. И, разумеется, проливали моря крови, побеждая неприятельские орды. Но кому-то, вроде бы, удавалось не только увидеть Грааль, но и прикоснуться к нему и заслуженно обрести счастливое долголетие. Радость через страдание, - сказал Наставник, вдохнув терпкий ночной воздух, проникший через раскрытое окно. - Наставник, ведь это миф. Пусть и поэтичный, пусть и привлекательный... К чему он? Есть ведь и рациональное объяснение его? - удивился Эон. Он слышал о Граале, но всегда относился к этой истории не более как к мифу. - Ты прав, конечно. Это миф, очаровавший меня. И в нём я увидел ещё одно объяснение метаний и исканий человека. Ведь это счастье — найти Грааль Добра и Света, но только не для того, чтобы быть его единственным владельцем, но сполна поделиться им со всеми, даже теми, кто того не заслуживает, - начал Наставник и, после секундной заминки, найдя следующий ответ, произнёс. - Но в том то вся и беда, что трудно найти подлинный Грааль, тогда как подделок чересчур много и все они наполнены до краёв отравой. Сладкой на вкус, но ядовито-жгучей и смертоносной для всякого, кто когда-либо попробовал её. И так может случиться, что нашедший такой Грааль вполне может щедро поделиться тем, что содержится в нём. Но только никого оно не исцелит, а язв и ран станет ещё больше. И болеть они будут ещё сильнее. - Я понимаю тебя, Наставник. Ты ведь сам учил нас быть носителями Абсолютного Добра и быть щедрым к окружающим, ибо душевная скупость сродни уродству. Но и уродство оказалось возможным. Значит, не смогли истребить его? - констатировал Эон, и ему внезапно показалось, что в комнате сделалось значительно темнее. - Стремились истребить, Эон. И, как будто, изгнали прочь. Но тень, обречённая на вечные блуждания, осталась... И она дала о себе знать в трудные годы ВКВ. Да, столкнувшись с уродливыми искажениями разума, всё человечество не сломалось, но для кого-то столкновение обернулось непредсказуемыми и, увы, непоправимыми, последствиями. Я бы сравнил это с криком... Криком, превратившимся в заледеневший комок тишины в космическом холоде. Я нечто подобное почувствовал на мёртвой планете, более известной как Молчание. И до сих пор не могу избавиться от него, - закончил Наставник и откинул голову назад. - Ты был на Молчании, Наставник? Почему я не знал об этом? Я просматривал мнемокристаллы, посвящённые экспедиции «Парвати» и её участникам, но так и не понял, почему сведения о ней столь отрывочны и разрозненны. Неужели Совету Звездоплавания есть что скрывать? - потрясённо воскликнул Эон. - Нет, Совет ничего не скрывает, хотя кое-что он сделает общедоступным позднее... Исследования всё ещё продолжаются. Молчание продолжает молчать, несмотря на все наши усилия. - Но почему... Почему, Наставник!? В чём же причина? - не выдержал Эон. Перед его глазами стояли мертвенно-серые льды и изувеченные неведомыми силами, чёрные, поглощавшие свет, горные пики Молчания. Безрадостный, жуткий, утонувший в слепых сумерках, пейзаж, где живым нет места. - Наверное, потому что это ещё один островок боли и страдания, обнаруженный во Вселенной. И сколько их ещё таких вот, затерянных во мраке и не открытых островков. И открытие каждого такого островка — это чей-то крик. И слышать его — больно. И никуда от этого крика не скрыться. Понимаешь, Эон, когда мы высадились на Молчании, то услышали его. Чей-то безымянный крик, родившийся давным-давно, на заре нашей истории. - Неужели вы так и не сумели побороть его в себе? Ведь практически любой страх ныне излечим. Мы ведь вполне контролируем свои чувства и эмоции. И даже больше того - мы овладели ранее недоступными вершинами человеческой психики, - голос Эона почти дрожал. Он заметно волновался. - Эон, просто мы остались людьми. Невозможно пройти мимо чьей-то боли, особенно боли целого мира. Я заметил, что словоохотливые писатели ЭРМ, особенно писатели-фантасты и футурологи, часто изображали людей будущего как эдаких богов, кои говорят неимоверно сложными тирадами и больше напоминают античные мраморные статуи. Но они ошибались. Человек всегда остаётся человеком. Даже в «божественном» обличье. Он карабкается на вожделенную вершину, не щадя себя, сбивая в кровь ноги и раздирая ладони. И вот он на вершине. Но стал ли он от этого богом? Уверен, что нет. Надеюсь, ты будешь помнить об этом на «Гаэтане», у сапфировой звезды, которую ты наречёшь и вернёшься домой с её именем на устах. Наставник встал и, поёживаясь от зябкого сквозняка, закрыл окно. Порыв ветра смахнул с подоконника рубиново-красный кленовый лист. И тот, испытав мгновение вынужденного полёта, замер на полу ярким пятном. Затем они ещё долго и увлечённо говорили, о чём-то горячо спорили и обсуждали последние новости, полученные по Великому Кольцу. Эон рассказывал о «Гаэтане», Звездолёте Прямого Луча, что должен был стартовать с окраины Солнечной Системы и направиться к солнцу, где Скитальцы назначили Рандеву. Совет Звездоплавания, после долговременных, часто противоречивых, дискуссий, всё же принял решение об отправке полноценной, укомплектованной лучшими и испытанными звездолётчиками, экспедиции. Почти все они были молоды и дерзки. Некоторых из них Наставник знал лично. Перед рассветом, прежде чем погрузиться в сон, Эон задумался о Скитальцах. Их Приглашение было услышано и расшифровано три с половиной года назад. Они приглашали своих братьев на Рандеву. Тогда Институт Метагалактики совместно с Академией Пределов Знания, тщательно обработав и проанализировав полученную информацию, смело предположили, что Скитальцы — древнейшая раса, чей точный возраст невозможно даже вычислить. Или, быть может, это пришельцы из центра нашей Галактики, где обитают малопонятные для человеческого разума цивилизации? Хотя были и ещё мнения, что это могут быть гости, покинувшие миллиарды и миллиарды лет назад другой звёздный остров, подобно звездолёту-спиралодиску из Туманности Андромеды, что в Эру Великого Кольца был обнаружен на планете Железной Звезды экипажем «Тантры». Находка командора Эрга Ноора тогда обсуждалась весьма живо, но одно было несомненно и от того ещё более потрясающе — этот удивительный гость пришёл из пугающей бездны пространства и времени. Потому и обсуждение Приглашения Скитальцев было в чём-то схоже с теми, теперь уже легендарными, дискуссиями. Да, Земля первой услышала его и, поняв, сумела расшифровать. Да, она была намного ближе к месту Рандеву, в отличие от других, гораздо более удалённых, миров Великого Кольца. И, как будто, именно землянам Эры Встретившихся Рук выпадает честь стать первыми, кто установит Контакт со Скитальцами. Но что ожидать от встречи с ними? Что несут они — безграничную мудрость либо же только смутный отблеск её? Великое Знание либо несоизмеримый ни с чем Соблазн? Эта мысль не давала покоя Эону. Кто они, Скитальцы? Друзья и братья, конечно же! О, как же хотелось в это верить! Но если они всего лишь напыщенные, донельзя гордые от своей древности и собственного превосходства в Разуме, небожители? Ведь и корны тоже обладали Разумом — и очень даже изобретательным и не менее древним. Впрочем, и его однажды сумели укротить. Причём это сделали сами люди — сущие «младенцы» по сравнению с воинственными «старцами». Скитальцы же сами приглашали на Рандеву, видимо надеясь на встречу с разумными существами. Следовательно, они не просто так отправили Приглашение. Значит, они ждут тех, кто услышит его и поймёт. И именно потому ЗПЛ «Гаэтан» спешит на Рандеву. Эон тяжело вздохнул. В доме было тихо, и только в прихожей едва тлел синий огонёчек бра. Завтра, точнее, уже сегодня, он навсегда расстанется с Наставником. И совсем скоро Наставник увидит трансляцию отлёта «Гаэтана» - вспышку сверхновой на чёрном, расшитом звёздным жемчугом, космическом покрывале. Он молча проводит его, молча пожелает счастливого пути и уйдёт в дюны, чтобы слушать напевы марсианских ветров. Окончится осень, затем придёт студёная зима с крепкими северными морозцами, а следом за ней грянет в фанфары весна. А Наставник всё будет и будет слушать ветер. И когда похоронный луч испарит его прах, он сольётся с ветром. Он будет носиться над Марсом — его реками, озёрами, океаном, жилыми посёлками, лесами, полярными шапками, долиной Маринера, исполинской рваной раной каньона и титаническим конусом Олимпа. А когда он устанет, то, преодолев марсианскую гравитацию, ринется в бескрайние просторы космоса, навстречу тихому звёздному сиянию. Эон вспоминал недавний рассказ Наставника о Снежном Обелиске, стоявшем на границе света и тьмы. Там, где человечество приняло бой. Там, где Разум, Красота и Мера противостояли механической, истребляющей силе и звериной злобе иного Разума. Но человек Ноосферной Эры с достоинством выдержал это испытание. И остался Человеком — окрепшим, повзрослевшим и мудрым. За окном сырой, напитанный влагой, ветер нещадно трепал мокрую листву и срывал её с деревьев, после чего в стекло опять, часто-часто, забарабанил мелкий дождичек. Обыкновенный осенний дождь на Марсе.
Над Обелиском беззвучно распустился цветок, сотканный из локонов первородного огня. Но негреющий огонь этот лишь тускло озарил окрестные скалы, глухие провалы и языки никогда не тающих ледников. Солнце почти не заглядывало в эти бесприютные и унылые места. Оно лишь изредка напоминало о себе в виде крупной звезды, но совсем не того, так привычного на Земле, доброго светила-жизнедателя. В небе Плутона ровно, не мигая, сияли только звёзды, да угрожающе-тёмной громадой нависал над смоляным горизонтом пепельно-серый с красноватыми, почти незаметными, оттенками спутник-сосед Харон. А ещё дальше скитались в беспросветном мраке тени Гидры и Никты. Здесь и только здесь мог находиться древнегреческий Аид, а мёртвый шарик Плутона был троном его повелителя. Эон думал о «Гаэтане», о том, как через несколько дней, что пролетят незаметно, он ступит на его борт, займёт свою персональную герметичную антиперегрузочную кокон-камеру, и уйдёт туда, где его ждут неведомые незнакомцы. Он пытался представить себе их внешность и воображение рисовало удивительные картины. Будут ли они столь прекрасны и богоподобны, совсем как меднокожие люди Эпсилона Тукана или изящные, поразительной красоты, человекоподобные создания с древних и могущественных миров Великого Кольца? Либо Скитальцы обладают вовсе нечеловеческой и нематериальной природой? Конечно, в эту версию было трудно поверить, но ведь Вселенная многосложна, безмерна и бесконечна. Что испытал человек, когда в прошлом окончательно и безвозвратно вырвался за пределы своего неизменного бытия? По каким дорогам он направил волю и разум? «Куда уходим мы? Всегда домой», - сказал юноша-поэт, чья судьба трагически сложилась в кровавые Века Покорения Народов. Эон ещё раз взглянул во врубелевские глаза девушки-берегини, хранившей сон того, кто заслонил её от ненастья и, истратив все силы, пал бездыханным. И, будто бы, услышал её мелодичный, переливающийся стеклянными колокольчиками, голосок. Она пела незамысловатую песню о далёких парусах в море, о тех, кто никогда не придёт назад. Но Эон знал, что вернётся сюда и она обязательно улыбнётся ему светлой и искренней улыбкой. И он подарит ей имя пока ещё ненаречённой звезды и протянет Чашу с искрящимся нектаром солнц, созвездий, туманностей и галактик. Она благодарно примет его Дар и рассмеётся чистым, звонким смехом. И не будет никого счастливее его во всей Вселенной. Его - Эона Даля, звездолётчика и астронавигатора «Гаэтана». Цветочек Солнца отцвёл и померк. Тьма некрополя возвращается, но несметные угольки звёзд продолжают своё вековечное кружение. А в маленьком городке под горой люди готовятся к отлёту «Гаэтана». Острый Прямой Луч пронзит пространство и дотянется до сапфировой звезды на другой его оконечности, где рисунок созвездий странен и непривычно чужд. Тот, кто идёт навстречу, ждёт Встречи. Прощаясь со Снежным Обелиском, Эон коснулся его камней, покрытых инеем. И тут же на перчатке заблестели, засверкали ледяные кристаллики. В динамике шлема скафандра раздался дружеский и чуточку дурашливый голос диспетчера: «Эй, где ты там? Ну сколько ещё можно мёрзнуть? Не пора ли возвращаться? Ждём тебя, Эон».
До скорого, Снежный Обелиск. Братья, братья мои, живые и ушедшие навсегда, я помню о Вас. Храните «Гаэтан» в долгой космической ночи! Братья, братья мои, я слышу голоса Ваши, знакомые и незнакомые, летящие от солнца к солнцу по Великому Кольцу. Услышьте и Вы голос мой. Братья, братья мои Скитальцы, идущие мне навстречу, я жду Вас. Протяните нам руки свои, не покидайте нас. Братья, братья мои... Дальние и ближние...
Отправлено: 12.11.09 19:17. Заголовок: Евгений, сейчас пока..
Евгений, сейчас пока нет доступа к компьютеру! И Интернет только в Инет-салоне. Увы, сижу в вынужденном отпуске... (из-за кое-каких не совсем приятных проблем на работе). Продолжение пока обдумываю. Когда проблемы решатся - буду писать дальше. А текст, ПОЖАЛУЙСТА, замените! Отличия есть... Прежде всего стилистические. Кстати, высылал Вам ранее исправленный текст на мэйл ТОППЕ. Смотрите самое последнее письмо!
Уважаемые Андрей, Евгений и дорогие мои братья-ефремовцы... Наконец-то! Отпуск мой «вынужденный» закончился (более подробно о нём читайте здесь: http://v-zasade.ru/РУБРИКАТОР/tabid/72/mid/410/articleId/24/ctl/ReadNewsTemp/language/ru-RU/Default.aspx.)! Потому незамедлительно спешу отписаться... Андрей, несколько запоздало (по прошествии месяца!!!) отвечаю на Вашу реплику. В том то и дело, что я не верю в утверждение, что корны — это АБСОЛЮТНОЕ ЗЛО. На мой взгляд, и в их рядах есть место сомнениям и разочарованиям. И, несомненно, иному, более «прогрессивному», взгляду на взаимоотношения с иными расами и цивилизациями... По крайней мере у какой-то части корнов... Тут, скорее, как никогда прав Сергей Снегов, который в романе «Люди как боги» писал о чём-то подобном. Несколько помедитировав, я предположил, что корны, атаковавшие Солнечную систему — остатки некогда большой и могущественной «Империи», чей основной очаг некогда, тысячи веков назад, был, всё-таки, уничтожен силами Великого Кольца (ну не верю я, что Великое Кольцо — это сплошь «пацифисты», особенно расы, по сравнению с которыми Земля и человечество - младенцы), тогда как остатки смогли уцелеть и затаиться в пустынных областях Галактики. Именно этим и объясняется факт появления корнов у границ Солнечной системы. Кстати, в планируемом мной рассказе «Пепел братьев моих» (за декабрь, думаю, напишу его) разум землянина и разум погибшего корна соприкасаются друг с другом... И обнаруживается, что и агрессор-корн тоже может чувствовать чью-то боль. А если подобное имеет место, то не всё потеряно! Ещё сообщаю, что больше недели назад получил по почте книгу Сергея Дмитрюка «Лик Зверя» и сейчас наслаждаюсь чтением! Сергей, спасибо Вам огромное!
Отправлено: 27.11.09 19:09. Заголовок: Алексей Ильинов пише..
Алексей Ильинов пишет:
цитата:
Несколько помедитировав, я предположил, что корны, атаковавшие Солнечную систему — остатки некогда большой и могущественной «Империи», чей основной очаг некогда, тысячи веков назад, был, всё-таки, уничтожен силами Великого Кольца (ну не верю я, что Великое Кольцо — это сплошь «пацифисты», особенно расы, по сравнению с которыми Земля и человечество - младенцы),
У меня всё не так, Алексей, предки землян и корнов сами уничтожили свою империю, но потом всё повторилось.
Отправлено: 27.11.09 20:20. Заголовок: Андрей, то есть из «..
Андрей, то есть из «прогрессоров», которыми корны когда-то были, они стали «агрессорами»? А вот об этом я как раз и не подумал. Очень даже любопытная версия и очень мудрая... Впрочем, в своём «варианте» буду учитывать и то, над чем я поразмыслил во время отпуска, будучи лишён свободного доступа к компьютеру и Интернету. Главное это то, что наше сообщество однажды отважилось обратиться к явлению Великой Космической Войны и рассмотреть её в свете философии Великого Кольца Разума. А это БОЛЕЕ ЧЕМ колоссальная тема, которую рассматривать можно сколь угодно долго. Думаю, мы ещё много чего интересного узнаем о корнах... Что-то поведаете Вы, что-то Евгений, ну а что-то и я... Вам же, Андрей, огромное спасибо за Аристон и "Тёмное Пламя"!
Отправлено: 29.11.09 23:38. Заголовок: Это Андрей долго убе..
Это Андрей долго убеждал меня, что Великая Космическая Война предполагалась ИАЕ, да так, что я и сам в это поверил, а темерь нашел и подтверждения в виде разрыва в Хронологии, который специально создавал ИАЕ, перечеркивая все даты. Учитывая, что в ЧБ потом появились упоминания о какой-то войне, в которой были уничтожены многие документы, все сошлось, как будто правильные пазлы... У меня боевую мощь корнов уничтожат земляне...
Отправлено: 30.11.09 12:38. Заголовок: Евгений, так меня в ..
Евгений, так меня в своё время тоже очень удивил сей факт, который я обнаружил в текстах Андрея. И, что интересно, я принял его даже не как некую «альтернативную» и весьма «экзотическую» (особенно в свете философии Ивана Антоновича Ефремова) версию, но как должное, ибо никто не может с точностью заявить о том, что будущее будет таким безоблачным и пацифистским. Если в нашей Галактике действительно существует что-то вроде Великого Кольца разумных и высокотехнологичных цивилизаций (а их может быть великое множество), то это не значит, что все они — сплошь расслабленные «непротивленцы», занятые созерцанием собственного пупа. Да и что мы, собственно, знаем о Вселенной? Тут уж, Евгений, приходится предположить, что чужие миры наверняка встретят некоторых земных первопроходцев совсем неласково. Ноосферное человечество, вышедшее в сверхдальний Космос, встретит там, будем на то надеяться, друзей, но и Враг также вероятен. Любопытно, что тема Великой Космической Войны как-бы протянула мостик между, казалось бы, совершенно разными вселенными — могущественной Средне-Галактической Империей Эдмонда Гамильтона и гуманистической Эрой Великого Кольца Ивана Ефремова, которая появилась как своеобразный «ответ» гамильтоновским «Звёздным королям». А это монументальный пласт, который можно разрабатывать и разрабатывать! Персонально для меня, Евгений, тема ВКВ в контексте ефремовского мировидения - это что-то «инициации» сверхразумного ноосферного «богочеловечества» (будем на то надеяться...), поиск ответа на вопросы поистине вселенского масштаба, некогда поставленные Фёдором Михайловичем Достоевским - «человекобог» и «богочеловек», «если Бога нет, то всё ли дозволено?» (в том то всё и дело, что БОГ ЕСТЬ и не всё дозволено...).
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 19
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
наверное, я недостаточно талантлив для этого). Но это вовсе не означает, что рассказ нельзя размещать где-то еще и давать его читать в теперешнем виде. Пускай он будет заявлен, как отрывок из будущей повести. Разве нельзя? 
). Евгений, именно её выставите на сайте ТОППЕ. Заранее признателен Вам! 
(из-за кое-каких не совсем приятных проблем на работе). Продолжение пока обдумываю. Когда проблемы решатся - буду писать дальше. А текст, ПОЖАЛУЙСТА, замените! Отличия есть... Прежде всего стилистические. 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума