Отправлено: 14.08.07 01:35. Заголовок: Методика неметоров, реинкарнация, генератор Акимова...

Насчёт Норина мысль интересная. Касательно же методов неметоров, Евгений я их точно НЕ открыл! Правда инногда об этом жалею.

 Отправлено: 02.07.08 08:32. Заголовок: Похоже, нам это гроз..

Похоже, нам это грозит. Буду читать, просто сейчас время сидки за интернетом ограничено. По моим гипотезам, у порога Роба есть 3 уровня: 1) ядерная опасность, 2) глобально-эколог. кризис, 3) условно, "техно-психологический" кризис, связанный с необходимостью переделать психику, сохранив все хорошее. Наступление этой третьей фазы (о чем у Вас и речь) - это конец 21-го века. То, что называется ВВР у Ефремова - это встреча с опасностями прежде всего по этой части, имхо.

 Отправлено: 14.07.08 16:41. Заголовок: Вампирша

Ника остался один.
Тянул через соломинку слабоалкогольный коктейль «текила-санрайз», неспешно разгля-дывал беззаботных обитателей третьего тысячелетия христианской эры и размышлял о том, как изменились Москва и москвичи с тех пор, как он впервые приехал в этот город. Всего-то шесть лет прошло, а город не узнать. Вне всякого сомнения Москва – существо женского пола. У нее ослаблено чувство времени, поэтому в отличие от городов-мужчин она равнодушна к прошлому и живет исключительно настоящим. Вчерашние герои и вче-рашние памятники для нее мало что значат – Москва без сожаления расстается с ними, у нее короткая память и несентиментальное сердце. Это у мужчины сердцебиение и слезы умиления на глазах, когда он встречает возлюбленную прежних лет. Женщине, во всяком случае большинству из них, такая встреча неинтересна и даже неприятна, поскольку ни-как не связана с ее нынешними проблемами и сегодняшней жизнью. Вот и Москва точь-в-точь такая же, обижаться на нее за это бессмысленно. Как поется в одной хорошей песне, она как вода, принимающая форму сосуда, в котором находится.
Когда Фандорин увидел ее впервые, она была бедной замарашкой, жадной до пестрых иностранных наклеек и завистливой на чужое богатство. Но с тех пор поправила матери-альное положение, обрела исконную дебелость и вернулась в свое природное амплуа. Больше всего Москва напоминала Николасу любимый чеховский типаж: красивую, но чуть перезрелую барыньку, немного циничную и пресыщенную, не слишком счастливую в любви, всё на свете перевидавшую, но всё еще жадную до жизни. Днем эта Аркадина-Раневская-Войницева хандрит, ходит в затрапезе, но к вечеру, как соберутся гости, при-пудрится, расфуфырится, нацепит бриллиантовое колье из огней, подвесит серьги из про-жекторов и превратится в такую светскую львицу, что ослепнуть можно.
– Эй вы, stranger in the night [9], – раздался вдруг певучий женский голос. – Что, тяжелая оказия быть взрослой дочери отцом?
Николас обернулся и увидел, что за соседним столиком, который еще недавно был пуст, сидит женщина. Лицо в полумраке было видно неотчетливо, но в том, что это красавица, сомнений быть не могло – так уверенно звучал голос, так лениво светились глаза, так по-бедительно блеснула сквозь сигаретный дым влажная полоска зубов. В первый момент показалось, что это материализовалась сама Москва, сотканная его собственной фантази-ей, тем более что на шее у незнакомки посверкивало ожерелье, а в ухе безошибочным ра-дужным сполохом вспыхнул бриллиант. И лишь потом до Николаса дошел смысл стран-ного вопроса: это она про Валю. Решила, что он пришел в клуб с дочерью. Неужели раз-ница в возрасте так бросается в глаза? Хотя, собственно, что ж удивляться. Сколько Вале? Двадцать два, двадцать три. Женщина негромко рассмеялась.
– Что, задело за живое? Ладно, пошутила. Какой отец станет водить дочурку в этот вер-теп? Разве что кровосмеситель какой-нибудь. Но вы не похожи на кровосмесителя.
У незнакомки была стильная прическа – черные волосы лежали на щеках двумя загну-тыми клиньями. Под скулами – впадинки, как сиреневые тени. Или как омуты, подумал вдруг Фандорин. Еще подумал:
«Незнакомка» и есть. Дыша духами и туманами.
– А на кого я похож? – спросил он, невольно поддаваясь ее тону, своему бесшабашному настроению и колдовству мгновения.
Она чуть повернула стул, чтобы лучше его видеть, но осталась сидеть за своим столи-ком. Немного помолчав, сказала:
– На мужчину, который выходит из возраста, когда нравятся неожиданности. И, соот-ветственно, перестает быть мужчиной. А еще... – Огонек сигареты из бледно-красного стал алым и на секунду осветил ироничный изгиб тонких губ. – А еще вы похожи на оке-анский лайнер, ползущий по каналу имени Москвы.
– Из-за моего роста? – спросил Николас.
– Нет. Из-за того, что в повседневной жизни вы вынуждены прикидываться речным па-роходишкой, а это не очень у вас получается.
Она меня клеит, дошло вдруг до Фандорина. Раньше в ресторане к женщинам пристава-ли мужчины. Самые нахальные – улучив момент, когда спутник дамы отлучится потанце-вать. А теперь гендерная революция, роли меняются. Уверенная в себе хищница вышла на ночную охоту. Заморочит голову пьянящими речами, подпоит, покатает на машине, а ут-ром скажет: «Ну пока, золотце. Я тебе позвоню».
– Чему вы улыбаетесь? – Незнакомка снова затянулась. – Слишком грубо работаю?
– Есть немного, – засмеялся он.
– А с мужчинами так и нужно, – хладнокровно заявила она. – Знаете, бисер перед свинь-ями. Да и времени у нас немного, того и гляди ваша пионерка вернется. Неужели вам с ней не скучно? Трахнули малолетку, доказали себе, что вы еще ого-го, ну и пусть возится в песочнице со своими ровесниками. Обычная дурочка. Может быть, когда-нибудь станет настоящей женщиной, но еще не скоро.
– Уверяю вас, Валя не совсем обычная. И даже совсем необычная.
Незнакомка откинулась назад, обхватила себя за локти.
– Она меня не интересует. Слушайте – повторять не буду. Времени на раздумья тоже не дам. Мы сейчас встаем и уходим отсюда. Никаких прощаний, брехни про срочное дело и прочее. Я хочу, чтобы девчушка вернулась и обнаружила пустой стул. Стоп! Говорю я, а вы пока помалкивайте. Не думайте, что я каждый день так забавляюсь – лишь под на-строение, когда вожжа под хвост попадет. Считайте, что это каприз. Итак: да или нет?
А у самой голос ленивый, нисколько не сомневающийся в ответе, и это манило больше всего.
– Нет, – сказал Николас. – Спасибо, но нет.
– Неужели из-за этой финтифлюшки? – не столько оскорбилась, сколько поразилась женщина. – Да вы посмотрите на нее. Фандорин обернулся, посмотрел. Валя парила в свободном полете: по-сестрински поцеловалась с какой-то огненно-рыжей девицей, сразу же вслед за этим подсела к двум юным мачо кавказской наружности, оживленно приня-лась им что-то рассказывать, зажестикулировала. Ничего, за эту барышню можно было не тревожиться. Ника знал, что в обиду она себя не даст. Впечатление эфемерности и хруп-кости было обманчивым. Кроме современного танца Валентина занималась еще каким-то восточным мордобоем (что-то квохчущее, кончается на «до»). Однажды, в самом начале совместной работы, когда Фандорин еще не успел ознакомиться со всеми талантами своей ассистентки, ему пришлось заступаться за нее в кафе. Агрессор был в полтора раза ниже Николаса, зато вдвое плечистей, и шансы на победу выглядели нулевыми. Но деваться все равно было некуда – конфликт (между прочим, самой Валей и спровоцированный) неми-нуемо устремился по вектору физического насилия. Пока Ника, бледнея, лепетал, что сей-час позовет милицию, Валентина выскользнула из-за его спины, чуть вздернула мини-юбку, исполнила подобие фуэте и свалила бугая на пол хлестким ударом ноги. Потом дос-тала зеркальце и стала пудрить нос.
– Нет, дело не ней, – сказал Николас. – И не в том, что я нахожу вас непривлекательной. Совсем наоборот...
Незнакомка хмыкнула, будто он сказал что-то смешное, но не очень пристойное.
– Смотри, дурень. – Она жалеюще покачала головой. – Локти потом искусаешь.
Такие приключения бывают раз в жизни. И далеко не у всех.
Оскорбилась, что и понятно. А обижать даму, которая сделала ему, в конце-то концов, чертовски лестное предложение, Николасу совсем не хотелось. Отец говорил:
«Джентльмен, Николка, это человек, который никогда не обижает тех, кого он не соби-рался обидеть».
– Понимаете, – сказал Фандорин, обезоруживающе улыбаясь. – Я люблю женщин и, как писал Карл Маркс, ничто человеческое мне не чуждо. Но женился я по русским меркам довольно поздно, так что у меня было достаточно времени удовлетворить любопытство по поводу многообразия женских типов. Я долго выбирал и выбрал ту, в лице которой могу любить всех женщин мира. А насчет моей спутницы вы заблуждаетесь, между нами ниче-го такого нет.
– Так сильно любишь жену? – с серьезным видом спросила незнакомка, словно услыша-ла необычное и важное известие, нуждающееся в подтверждении. А когда он кивнул, раз-драженно всплеснула узкой кистью. – Ну и люби, мне-то что? Я же тебя не венчаться зо-ву. Покувыркаемся и разбежимся. Я про тебя потом и не вспомню, и ты тоже меня выкинь из головы.
– А предательство? – тихо сказал он. – Жена не узнает, но я-то про себя все равно буду знать, что я предатель.
Женщина раздавила окурок в пепельнице, презрительно усмехнулась.
– Всё, кончили. Как я, дура, сразу не разглядела? Знаю я таких принципиальных. При-вык жену мочалить, а других баб боишься. Боишься, что ни с кем другим у тебя не полу-чится, вот и вся твоя верность.
Резко встала, скрежетнув стулом, и пересела к стойке бара.
Все равно обиделась, сокрушенно подумал Фандорин.
Теперь незнакомка сидела далеко, но видно ее было лучше, чем вблизи, потому что бар весь сиял огнями. Глядя на стройный силуэт соблазнительницы, на точеную ножку, не-брежно покачивающую полуснятой туфелькой, Николас попытался представить, как всё могло бы у них получиться. Представил – безо всяких затруднений и до того явственно, что заерзал на стуле.
Настроение испортилось. Во-первых, было совестно перед Алтын за послабку, данную воображению. Кажется, это называется «прегрешение помыслом»? А еще совестнее было за шевельнувшееся внутри (нет, в нутре) сожаление. Как она сказала: «Локти потом иску-саешь»?
Что я вообще тут делаю, разозлился на себя Фандорин. Тоже еще выискался любитель запретных наслаждений! Дома бы лучше сидел, с детьми, радовался, что жив остался.
Он положил на стол деньги, бросил последний взгляд на Валю, отправившуюся танце-вать с одним из кавказцев. И она, и ее кавалер заливисто хохотали. Незнакомка права, по-думал Николас. Пусть Валя играет со своими сверстниками, у них собственные игры, они разговаривают на одном языке. Она не из тех девушек, которых нужно провожать до до-ма. Да и вряд ли Валя проведет эту ночь одна.
Проходя мимо бара, чуть сконфуженно кивнул роковой женщине – та болтала по мо-бильному и небрежно помахала пальчиками с длинными алыми ногтями.

Из темноты, светя мощными фарами, подкатил вседорожник, остановился прямо перед капотом «жигулей». Волков весь напружинился, сунул руку в карман, да и Николас с тре-вогой уставился на непроницаемые черные стекла большого автомобиля.
Но из монстра вышла элегантная и, судя по движениям, молодая женщина. Пискнула пультом, поцокала каблучками по мостовой и растаяла в ночи.
– Тьфу, – сплюнул капитан, вынимая руку из кармана. – Я уж подумал... Хитрая бабца – нарочно у ментовской тачки припарковалась, чтоб ее красавца не раздели. Ну, что у вас стряслось, гражданин Останкин? Давайте только факты. Аргументы потом.
И Николас дал только факты. Поразительно, каким простым и коротким получился рас-сказ, изложенный без описания собственных эмоций: ассистент привел на хвосте банди-тов, они хотели ассистента убить, поэтому пришлось одного бандита застрелить, а от ос-тальных убежать. Только и всего? А когда шел по мертвому лесу, чувствовал себя по меньшей мере героем шекспировской трагедии.
Но оперуполномоченному рассказанная история, похоже, не показалась тривиальной.
– Дерьмам делам, – озабоченно сказал он. – В тюрягу тебе, Коля, нельзя. Запросто сы-щется какой-нибудь паскуда в погонах, кто человека за бабки на смерть сдаст. И возьмет-то недорого. За своего бандосы тебя точно порешат, я их повадки знаю. Хоть в Австралию умотай – всё равно достанут. Так что теперь на тебе два смертных приговора. Ты делаешь карьеру.
Авторитетное мнение эксперта избавило Нику от иллюзий по поводу налаживающейся жизни.
– Что ты мне посоветуешь, Сергей? – спросил специалист по советам, голос у него из-меннически задрожал.
Ответить капитан не успел.
Покинутый хозяйкой джип вдруг включил огни: и дальний свет, и противотуманный прожектор на крыше. От ярких лучей, направленных прямо в лицо, Николас ослеп.
Отвернулся, но сзади тоже горели фары – там, метрах в десяти, тоже стоял джип.
– Браво, капитан! – крикнули не спереди и не сзади, а откуда-то слева, из темноты. – Обеспечил товар в лучшем виде!
Фандорин узнал голос – тот самый вежливый бандит, который у них за главного. Но не это потрясло магистра больше всего, а чудовищное предательство МУРовца. Как убеди-тельно врал, каким рубахой-парнем прикидывался!
– Выходим, господа! – продолжил веселый голос. – Нас ждут великие дела!
Волков свистяще выругался, ударил кулаком по рулю.
– Суки! Маяк прицепили! Как лоха последнего...
Кажется, оперуполномоченный в подлости был неповинен, и, хотя это мало что меняло в нынешней ситуации, Фандорин почему-то испытал неимоверное облегчение. – Я выйду, ты оставайся, – сказал он, кладя капитану руку на запястье. – Ты тут ни при чем. Спасибо, что хотел помочь.
Взялся за ручку двери, но Волков больно двинул его локтем в плечо.
– Сиди, телебашня долбаная! Что тебе Серега Волков – мальчик-колокольчик? Щас, щас...
Капитан быстро закрутил головой – влево, назад, снова влево, вперед.
– Не, не вырулю, зажмут. Тогда так. Внизу что-то щелкнуло. Николас опустил взгляд и увидел зажатый в руке милиционера пистолет.
– Не писаем в штаны, Коля. У меня кандидатский по стрельбе, прорвемся. Щас сажаю переднему по фарам, и ты сразу сигай вправо, а я влево. Чеши через кусты, не оглядывай-ся. Бог, он знает, кому пора, а кому еще нет.
Фандорин хотел возразить против этого самоубийственного плана, но отчаянный капи-тан уже вскинул руку с пистолетом и нажал на спуск. Прожектор на крыше переднего джипа лопнул.
Выстрел был всего один, но дырок в лобовом стекле почему-то образовалось две. Вол-ков энергично ударил затылком о подголовник и остался сидеть в этой позе, руку же с пистолетом опустил. Оглохший Ника увидел, как губы капитана надулись, словно он со-бирался прыснуть со смеху, но изо рта вырвался не смешок, а бульканье, и на подбородок милиционера потекла черная жидкость, в которой поблескивали осколки зубов.
Так и не поняв, что за беда стряслась с Сергеем, магистр дернул ручку дверцы, выкатил-ся на землю и, бешено орудуя локтями, дополз до придорожных кустов. Там вскочил и, не разбирая дороги, понесся в темноту.
– Живьем! – крикнул кто-то сзади.
Голос был высокий, тонкий, будто кричал подросток.

Сзади зашелестели шины, скрипнули тормоза. Низменные звуки цивилизации вернули Николаса к реальности.
Рядом с пешеходом остановился большой автомобиль с темными стеклами. Испугаться Фандорин не успел, потому что одно из них опустилось – за рулем, слава Богу, была жен-щина. Молодая, стильная и очень, очень красивая, это было очевидно даже несмотря на то, что половину ее лица закрывали огромные сиреневые очки.
– Извините, вы местный? – спросила Венера, поглаживая рукой пышный воротник из чернобурки.
– Странно, но у Фандорина возникло ощущение, что он эту красавицу уже где-то видел.
Быть может, на картине Крамского? Такой же холодный день, посверкивающий сереб-ром мех, и прекрасная незнакомка с надменным, требовательным взглядом.
Тряхнув головой, отогнал наваждение. Должно быть, очередная паломница. Видимо, и у нее тоже стряслось какое-то несчастье, от которых, увы, не спасают ни красота, ни богат-ство.
– Мне бы разобраться, где я нахожусь. – Красавица беспомощно улыбнулась. – Я абсо-лютная топографическая идиотка. Даже не понимаю, в каком направлении еду. У меня тут есть карта, но я в ней запуталась. Не посмотрите?
Николас тоже улыбнулся – извечной мужской улыбкой, означавшей примерно следую-щее: о, современные хозяйки жизни, как быстро теряете вы уверенность и апломб, столк-нувшись с неженскими атрибутами – дорогой, картой, простором.
Разве можно было отказать в столь невинной и отчасти даже лестной просьбе?
Он открыл дверцу, сел на пружинистое кожаное кресло.
– Ну где ваша карта?
И ощутил невольный укол разочарования сзади сидел еще кто-то (даже, кажется, двое). Рассматривать постеснялся, да и темновато было в салоне, за тонированными стеклами.
Женщина нажала какую-то кнопочку. Полуобернулась к своим спутникам и снисходи-тельно сказала, видимо, продолжая прерванный разговор:
- Учитесь, мальчики, работать интеллигентно. Без мордобоя, без пальбы.
Странные слова все же заставили Николаса посмотреть на сидящих сзади.
Один из них обиженно ответил пугающе знакомым голосом:
– Ага, без пальбы. А кто мента завалил?
Этот голос Ника слышал уже трижды: перед ночным клубом, потом на даче и еще в ми-лицейских «жигулях», из темноты. Главный из бандитов! А рядом с ним сидел еще один недобрый знакомец, Утконос.
Фандорин дернул ручку дверцы, та не подалась. Машина взяла с места – мягко, но так мощно, что уже через несколько секунд стрелка спидометра была на отметке 100, не за-держалась там, поползла дальше и потом не спускалась ниже 160 даже на поворотах.
– Как вы мне надоели, прекрасный сэр, – сказала сумасшедшая водительница, проскаки-вая в щель между двумя автофургонами и одновременно с этим зажигая узкую черную сигарку. – От самой Москвы за вами ехали, любопытно было выяснить, куда это вас по-несло. А вы, оказывается, на богомолье отправились.
Выдохнула струйку пахучего дыма, выскочила из потока на встречную полосу. Летящий прямо в лоб бензовоз отчаянно загудел, но столкновения каким-то чудом не произошло – Фандорин только охнул.
– Пока тащилась за вашим поездом, мне собирали о вас инфо – и в Москве, и в Англии. Всё не могла поверить, думала, недостаточно глубоко копаю. Оказалось, что вы пирожок ни с чем.
Затор остался позади, теперь ничто не мешало слаломщице ехать так, как ей нравится. Если бы кто-нибудь рассказал Фандорину, что по неказистому шоссе областного значения можно гнать на двухстах километрах, он нипочем бы не поверил. Как завороженный, ма-гистр смотрел на бешено разматывающуюся серую ленту дороги, а в голове стучало: сей-час один ухаб, и всё...
– Ну хорошо, теперь вы знаете, что я не представляю для вас опасности, – сказал он, сглотнув. – Зачем же тогда меня похищать? Убили бы, и дело с концом. Вы ведь всё равно меня убьете, за вашего рыжего.
– Что моего мальчика грохнули, это бы еще полдела. Хуже то, что я впустую потратила на вас столько времени. А один день Моей работы стоит дороже, чем... – Она запнулась, небрежно взмахнула рукой с сигарой. – Если из вас вынуть все внутренние органы и про-дать на пересадку престарелым нефтяным шейхам, столько не получится.
Метафора была такая сильная, что Николас на секунду оторвал взгляд от шоссе.
– Грохнуть вас – штука нехитрая, – раздраженно продолжила красавица. – Вытолкнуть в дверцу, чтоб размазало по асфальту, и дело с концом...
Она сдернула очки, швырнула их под ветровое стекло, и Фандорин впервые разглядел се лицо.
Он действительно видел эту женщину раньше, и «Незнакомка» Крамского здесь была ни при чем.
Как он мог не узнать голос? Правда, тогда грохотал «музон», да и говорила она не зло и отрывисто, а протяжно, с придыханием ...
Соблазнительница из «Холестерина», вот кто это был. Так что логика событий проясни-лась.
Сначала эта охотница за черепами попыталась заманить Николаса в ловушку при помо-щи женских чар. Когда не удалось – позвонила своим головорезам, поджидавшим на ули-це. И у пакгаузов станции Лепешкино, перед тем как погиб Волков, из подъехавшего джипа тоже вышла она, никаких сомнений.
Тут в голову готовящемуся к смерти магистру пришла отличная идея: схватиться обеи-ми руками за руль и вывернуть его на себя, чтобы бешено несущийся автомобиль швыр-нуло под откос. А там уж пускай Господь решает, всех ли ездоков забрать к Себе на раз-бирательство или явить чудо и кого-нибудь пока оставить.
От этой сумасшедшей мысли страх немного отступил.
– Пожалуй, нет, – задумчиво произнесла Венера. – Грохнуть вас означало бы списать потраченное время в непродуктивные расходы, а я к этому не привыкла.
Она посмотрела на Николаса таким долгим, оценивающим взглядом, что он снова похо-лодел. Психопатка, а кто будет следить за дорогой, ведь сто девяносто!
– Будете отрабатывать долг, а там посмотрим. – Даже не повернув головы, Венера чуть шевельнула рулем – пропустила между колес неширокую, но довольно глубокую выбои-ну. – За вами числится следующее. Во-первых, четыре дня моей работы. Во-вторых, вы застрелили одного из моих помощников. Ну, и в-третьих, из-за вас скушал пулю капитан из МУРа, а это лишние хлопоты. Общая сумма выходит серьезная.
– Какая? – встрепенулся Фандорин, обнадеженный переходом на язык бухгалтерии. – Я небогат, но если мы договоримся о рассрочке...
Жестокая богиня коротко, зло рассмеялась:
– Из-за вас я осрамилась перед заказчиком. Пострадала моя репутация, а в профессии, которой я занимаюсь, репутация – самое главное. Этот ущерб деньгами не искупишь. Вы задолжали мне свою жизнь, Ника.
В устах страшной женщины это домашнее обращение прозвучало так дико, что Фандо-рин вздрогнул. Она же вдруг заулыбалась, кивнула каким-то своим мыслям. Пробормота-ла:
– Так-так-так... Умница девочка. Кажется, у вершительницы Николасовой судьбы прямо на ходу зарождался какой-то план.
Фандорин нервно заерзал, оглянулся назад – оба пистолеро сидели неподвижно. Утко-нос бесстрастно смотрел в окно; второй же, которого Ника раньше так боялся, по сравне-нию с безжалостной Венерой показался ему не столь уж страшным. По крайней мере, в глазах бандита было что-то человеческое – пожалуй, даже сочувственное. И подумалось: представительницы прекрасного пола, конечно, в целом лучше мужчин – мягче, добрее, милосердней, но уж если женщина исчадие ада, то любого злодея за пояс заткнет.
– Мират ищет гувернантку для своей Золушки, – сказало исчадие ада таким тоном, буд-то рассказывало о каких-то общих знакомых.
– Что? – удивился Николас. Она продолжила, не обратив внимания на вопрос, и стало ясно, что это не приглашение к диалогу, а рассуждение вслух.
– Билингвальный англичанин, да еще настоящий баронет. Инга будет в восторге. Ни у кого такого гувернера нет, все подруги от зависти полопаются. От кого бы наводку ки-нуть, чтоб не догадалась? От агентства, чего уж проще. Она ведь посылала туда заявку. Элементарно! Решено, Фандорин, вы станете гувернером.
– Я? Гувернером? – пролепетал он, ожидавший чего угодно, быть может, даже приказа совершить убийство, но никак не такого мирного задания. – Но где?
– В семье одного богатенького дяденьки. Будете учить его обожаемую дочурку англий-скому языку и изящным манерам. Вы ведь джентльмен? – засмеялась она.
– А что еще я должен буду там делать? – спросил Николас, пытаясь уразуметь, в чем здесь подвох.
Улыбка с ее лица не исчезла, но голос стал жестким:
– Всё, что скажу. Прикажу – ночью к Мирату в спальню залезешь и зубами ему глотку перегрызешь. Прикажу – станешь Ингину болонку трахать. Понял?
Переход к прямой агрессии и грубости был таким внезапным, что Ника отшатнулся.
– Послушайте, как вас...
– Ну, допустим, Жанна, – ответила она и снова чему-то рассмеялась.
– Послушайте, Жанна, я вам не зомби и не стану делать ничего, что противоречит моим принципам. Лучше сразу выкиньте меня из машины.
– Не хотите моську трахать, – резюмировала она. – И горло незнакомому дяде тоже грызть не желаете. Такие у вас принципы. Отлично вас понимаю. Конечно, лучше быть выкинутым из машины. Но это не самое ужасное, что может произойти с человеком. Осо-бенно, если он такой примерный семьянин... – И тем же ровным тоном приказала. – Макс, подержи-ка господина Фандорина, а то не дай бог начнет за руль хвататься.
Мужчина, сидевший сзади (тот самый, в чьем взгляде Николасу привиделось сочувст-вие), легко и уверенно взял магистра в стальной зажим.
– Я вас убивать не стану, – продолжила Жанна. – Живите себе на здоровье. Но долг от-давать все равно придется. Согласна взять в уплату любого из ваших очаровательных двойняшек. Вы кого больше любите – Эрастика или Ангелиночку? Я не зверь, мне кого-нибудь одного хватит. Можете сами выбрать.
Николас забился, захрипел, мечтая только об одном – поскорее проснуться. Только те-перь ему стало ясно, что все безумные события последних дней – кошмарный сон, и вино-ват во всем сумасшедший посетитель, назвавшийся судьей. Это он завел речь про залож-ников и про чудовищный выбор между собственными детьми. И вот нате вам, присни-лось.
Но это, конечно, был самообман, защитная реакция ошалевшей психики. В следующую секунду Ника о пробуждении уже не думал – с ним случилось нечто странное, совершен-но необъяснимое.
Он вдруг увидел происходящее извне, со стороны. Шоссе; мчащуюся по нему машину; в машине человек, которого держат за горло. Наблюдать за этой сценой было мучительно. Но потом он увидел ту же машину сверху – сначала в натуральную величину, потом, по мере того как точка обзора перемещалась все выше и выше, автомобиль превратился в жука, в букашку, в крошечную точку. Мир не был единым – их оказалось два: большой и маленький. В маленьком происходило несчастье, большой же сохранял величавость и равновесие. И мелькнула непонятная мысль: я могу всё перевернуть. В моих силах вос-становить в маленьком мире гармонию, но тогда большого мира больше не будет. Почему то это дикое допущение – что большого мира не будет – показалось Фандорину Совер-шенно невыносимым.
– Нет, – просипел Николас.
– Нет? – удивилась Жанна, но тут же сама себе объяснила. – А, это у вас с воображением проблемы. О! Как кстати. Сейчас продемонстрирую.
Не поняв, что она имеет в виду, Николас проследил за ее взглядом.
За всё время кошмарной поездки машина к первый раз остановилась – как раз подъехали к железнодорожному переезду. Мимо с грохотом несся поезд. У шлагбаума других авто-мобилей не было, только стоял белобрысый деревенский мальчишка, держа за руль слиш-ком большой для него велосипед. Он с любопытством глазел на роскошное авто, вгляды-вался в темные стекла, от нечего делать состроил рожицу собственному отражению и за-смеялся. В ухо Николасу хмыкнул железнорукий Макс – сорванец его развеселил.
Потом раздался звонок, шлагбаум поднялся, и мальчишка, вихляя тощим задом, покатил вперед. На спине у него подпрыгивал ранец с цветными наклейками.
– Смотрим внимательно, – сказала Жанна, трогаясь с места.
Всё дальнейшее происходило на протяжении одной бесконечной, зависшей во времени секунды.
Увидев, как бампер разгоняющегося джипа нацеливается прямо в заднее колесо велоси-педа, Николас закричал и рванулся. Макс тоже охнул, зажим не расцепил, но – видимо, непроизвольно – чуть-чуть ослабил. Этого люфта в два-три сантиметра хватило для того, чтобы Фандорин в отчаянном рывке достал до руля.
Нос машины вильнул влево, едва чиркнув по велосипедной шине. И тем не менее, ма-ленький седок полетел в кювет.
Тут охранник вовсе выпустил Николаса, оба обернулись и увидели, как мальчишка си-дит на земле рядом с упавшим велосипедом, машет вслед джипу кулаком и гневно разева-ет рот. Слава Богу, жив!
Утконос, тоже оглянувшийся назад, невозмутимо принял прежнюю позу. Макс же ко-ротко дернул подбородком, и ресницы его слегка дрогнули, а когда он снова взял шею пленника в захват, то гораздо свободнее, чем прежде.
– То же самое я сделаю с вашим славным толстячком Эрастом, – пояснила Жанна. – Только отвести руль будет некому. Доходчиво показала? Нет? Тогда исполняю на бис. В этой глуши можно хоть всё население передавить – никто не почешется.
Впереди, держась поближе к обочине, ехала целая стайка маленьких велосипедистов. Должно быть, где-то неподалеку находилась школа.
– Держи его крепче, – велела Жанна, разгоняясь.
Макс сглотнул, но приказ выполнил.
И снова Николасу было то же самое видение, только в обратной последовательности.
Сначала он увидел сверху грязный бинт шоссе, по которому шустро ползла жирная, бле-стящая муха. Зум дал увеличение, и муха превратилась в автомобиль. Стала видна внут-ренность автомобиля: четверо людей, искаженное лицо самого Ники. А потом мир сжался до размеров Никиного тела, и сделалось ясно, что маленький мир с немногочисленным его населением – Алтын, Геля, Эраст – куда важней мира большого. Без большого мира жить можно, без маленького – нет.
И Фандорин быстро сказал:
– Да. Да.
– То-то же, – усмехнулась Жанна. – И нечего про принципы болтать. У человека, кото-рый ради своих принципов не готов пожертвовать всем, нет права говорить «нет».
Свою часть сделки она выполнила – за долю секунды до столкновения с последним из маленьких велосипедистов слегка повернула руль.
Краткий миг облегчения в череде наползающих друг на друга кошмаров – вот что такое настоящее счастье, понял вдруг Николас. И в течение нескольких последующих секунд был по-настоящему счастлив – насколько человек вообще может быть счастлив.

Инга и спутница неприятного Ястыкова были в гостиной – стояли перед портретом лич-ного дворянина Конюхова.
Заслышав шаги, гостья, высокая брюнетка в алом платье с глубоким вырезом на загоре-лой спине, обернулась.
Ника покачнулся, ухватился за дверной косяк.
Это была Жанна!
Время и пространство переключили регистр и перешли в иное измерение, так что ров-ный, безмятежный голос Инги Сергеевны казался звучащим откуда-то из иного мира, из позапрошлого столетия:
– Заметьте, что неуважение к предкам есть первый признак дикости и безнравственно-сти...

– ...А лучше всего то, что эта курица Инга прямо души в тебе не чает. «Сэр Николас то, сэр Николас сё, девочку просто не узнать». Браво, Ника, браво.
Жанна насмешливо похло ...

 Отправлено: 14.07.08 16:41. Заголовок: Вампирша

... пала Фандорина по щеке – он отшатнулся.
Они стояли на лестнице вдвоем. Хозяйка ушла на кухню проверить, скоро ли будет го-тово горячее, попросила Николаса сопроводить «Жанночку» в салон.
Вот он и сопровождал, на еле гнущихся ногах.
– Хорошо, что я тебя тогда не размазала по шоссе, – проворковала истинная Никина ра-ботодательница, беря его под руку. – Я чувствовала, что время на тебя потрачено не на-прасно, у меня интуиция. – Женственно прислонив голову к его плечу, перешла на ше-пот. – Сегодня ночью ты сможешь выплатить свой долг. И всё, свободен.
– Что именно я должен сделать? – хрипло спросил он.
Это были его первые слова с того момента, как он ее увидел. Когда Инга Сергеевна их знакомила («сэр Николас, Мирочкин гунернер – Жанночка Богомолова, подруга нашего старинного приятеля»), он только сумел заторможенно кивнуть и вяло ответить на руко-пожатие. Рука у Жанны была крепкая, горячая; у него – мокрая от холодного пота.
– Помочь моему клиенту получить то, что он хочет, – ответила она.
Подвела спутника к окну, отдернула штору. Мир за ярко освещенным двором и подсве-ченной верхушкой внешней стены был черен, и от этого усадьба напоминала большую орбитальную станцию, летящую сквозь космические просторы.
– Ваш клиент – Олег Станиславович Ястыков?
– Какой ты у меня умный, какой сообразительный, ну прямо магистр.
Она хотела снова потрепать его по щеке, но теперь Николас успел отстраниться. Жанна рассмеялась – она вообще пребывала в отличном расположении духа.
– Что они не поделили?
– Ну, на этот вопрос я могла бы и не отвечать, – протянула Жанна, лукаво поблескивая зелеными, египетского разреза глазами. – Но так и быть, отвечу, потому что ты, Ника, у меня паинька и отличник. История, в общем, обыкновенная. Куцему и Олежеку захоте-лось скушать одну и ту же нняку.
– Что скушать?
– Нняку, – весело повторила она. – Скушать нняку и сделать бяку. Старому другу. Ку-цый с Олежеком такие старые друзья, что просто люди столько не живут, сколько они дружат. У меня бы такой дружок точно на свете не зажился. Куцый на нняку уже лапу по-ложил, отдавать не хочет. А моему клиенту обидно, вот он меня на помощь и позвал, что-бы я ему в этом помогла. И я помогу, с твоей помощью. Куцый, конечно, дядька броне-бойный, не то что ты, но и у него имеется хрупкое местечко. Что характерно – точно такое же, как у тебя. Этакая маленькая точка, как, знаешь, в закаленном стекле: если в нее по-пасть, пуленепробиваемое стекло рассыпается вдребезги. Точка под названием «дочка».
Снова засмеялась – так ей нравилось собственное остроумие.
– Вы говорите про Миранду? – похолодев, спросил Фандорин.
– А ты знаешь у железного доктора другую болевую точку? – деловито сдвинула брови Жанна. – Подскажи. Ах, ты, должно быть, про горячо обожаемую супругу...
Ничего подобного Николас в виду не имел и ужаснулся самому предположению.
Но специалистка по болевым точкам пренебрежительно скривилась.
– Инга не подходит. Куцый когда-то обожал ее, но это в прошлом. По имеющейся у ме-ня информации, старушка ему поднадоела. Он завел себе на стороне цыпулю, но и та для наших целей тоже не функциональна. Не тянет на болевую точку.
– Какая же Инга старушка? – удивился Фандорин и прикусил язык: получалось, что он все-таки лоббирует госпожу Куценко на роль жертвы.
– Да ей столько же лет, сколько Олежеку и Куцему. Они ровесники-ровесники, девчонки и мальчишки. Одни пели песенки, одни читали книжки. Короче, одноклассники. Что, не-похоже? Так ведь Куцый у нас – великий и ужасный Гудвин, Волшебник Изумрудного Города. Что же он, по-твоему, для других старается, а свою женушку забудет? Вон какую куколку вылепил. Только, похоже, надоело ему собственный продукт обожать. Нет, Ника, жена не годится. Нужна дочурка. Вот на ком у Куцего точно крыша съехала.
– Пожалуйста, не называйте меня Никой, – болезненно морщась, попросил он.
В салоне погас свет, и через несколько секунд донесся восторженный гул – наверное, внесли торт со свечками.
– Как скажете, Николай Александрович. – Жанна вдруг сделалась совершенно серьез-ной. – Если хотите – буду обращаться на «вы». Только смотрите, не задурите в послед-нюю минуту. Мой клиент ведет очень большую игру, в которой вы даже не пешка, а так, пылинка на шахматной доске. Дуну, и вас не станет. Вместе с вашими болевыми точками.
Она помолчала, чтобы он вник. И Николас вник, опустил голову. Жанна взяла его за ло-коть, стиснула. Хватка у нее была цепкая, совсем не женская.
– Теперь внимание. Сегодня, когда гости разъедутся, Куценко с женой укатят в Москву. Завтра утром у них важная встреча. Прилетает его партнер, председатель совета директо-ров фармацевтического концерна «Гроссбауэр». Здесь останутся только двое охранников. Пойдем прогуляемся. Я вам кое-что покажу.
Неспешным шагом она повела его по коридору налево, останавливаясь у развешанных по стенам гравюр. Ничего подозрительного – обычная праздная прогулка. Навстречу шел официант с подносом, уставленным бокалами с шампанским. Жанна взяла один, пригуби-ла. Николасу же было не до вина.
У двери, про которую он знал лишь то, что она ведет на служебную лестницу (как-то не было повода заглянуть), Жанна задержалась. Вынула из сумочки ключ, и через секунду они были уже с другой стороны.
– Так. Теперь наверх, – сказала она. Шагая через две ступеньки, поднялась на третий этаж, без малейших колебаний повернула в один коридорчик, потом в другой, который упирался в дверь с надписью «Мониторная».
Жанна перешла на шепот:
– Ровно в половине шестого утра вы войдете вон в ту комнату. Держите ключ. – В руку Николаса легла магнитная карточка. – Сейчас там сидит охранник, но он уедет вместе с Куценко. Мониторы будут переключены из режима наблюдения в режим автоматической сигнализации. Итак, входите, нажимаете на пульте третью кнопку слева в нижнем ряду. Потом тихонечко выходите и возвращаетесь к себе. Вот и всё, что от вас требуется. За-помнили?
– Половина шестого. Третья слева в нижнем ряду, – тоже шепотом повторил он. – А что это за кнопка?
– Она отключает детекторы на одном участке стены. Совсем маленьком, но мне хватит. И всё, Николай Александрович, мы с вами будем в расчете. Живите себе дальше, растите своих «зверят».
Они пошли обратно: впереди Жанна, сзади бледный Фандорин.
На лестнице он тихо спросил:
– Вы собираетесь похитить девочку? Что с ней будет?
– Ничего ужасного. – Жанна подняла палец, приложила ухо к двери, прислушалась. – Можно. Выходим.
Вот они уже снова шли по ковру. Остановились перед гравюрой с изображением какой-то парусной баталии.
– Ничего с вашей ученицей не случится, – повторила Жанна. – Если, конечно, Куцый не окажется монстром, для которого деньги важнее единственной дочери.
– Нет, – покачал головой Ника, желая сказать, что не сможет выполнить ее задание. Она удивленно посмотрела на него.
– Что «нет»? Вы думаете, что он недостаточно хороший отец? – И после паузы добави-ла, с угрозой. – Или это вы недостаточно хороший отец?
– Не считайте меня идиотом. Как только я исчерпаю свою полезность, вы меня убьете.
Его слова почему-то снова привели ее в легкомысленное настроение.
– Ну и что? – прыснула она. – Зато ваши дети останутся живы. – И тут уж прямо зашлась в смехе. – А может, еще и не стану вас убивать. Зачем? Разве вы мне опасны? Только знаете что, на вашем месте я бы убралась куда-нибудь подальше. Знаете, какие они, чадо-любивые отцы? Если Куцый раскопает, как всё произошло, он вам сделает хирургическую операцию. Без наркоза. Отсмеявшись, Жанна сказала:
– Всё, пойду, а то Олежек взревнует. Пока, папаша.
И удалилась, грациозно покачивая бедрами.

 Отправлено: 14.07.08 16:44. Заголовок: Щелкнул металл. Нико..

Щелкнул металл. Николас оглянулся и не увидел никакой двери – во мраке проглядывал только крутой склон, покрытый дерном.
Выход из туннеля был закамуфлирован безупречно.
– Саня, спускайся пер... – начал говорить тот же охранник, но в темноте что-то чмокну-ло, и он поперхнулся.
Голова его бешено дернулась назад, потянула за собой тело, и оно повалилось на при-брежный песок.
В ту же секунду чмокнуло еще раз, и второй телохранитель тоже упал.
Николас опустился на четвереньки, приподнял парню голову и воскликнул:
– Саша! Что с вами?
Но Саша был неподвижен, и изо рта у него, булькая, текла кровь – точь-в-точь, как тогда у капитана Волкова.
Мира отчаянно завизжала, но сразу же подавилась криком, потому что с двух сторон вспыхнули сильные фонари. Остолбеневший Николас увидел в ярком электрическом све-те женскую фигуру с длинной трубкой в руке.
– Молодцом, Ника, – раздался спокойный, насмешливый голос. – Всё исполнил, как на-до. Девчонку на катер, да чтоб не шумела. Могут услышать. Этих двух суньте в туннель.
– Гад! – закричала Мира. – Сволочь!
Преда...
Но крик перешел в мычание – ей заткнули рот, куда-то поволокли.
Жанна медленно приближалась. Черная трубка покачивалась в ее руке.
– Ах, как ты предсказуем, Никочка. Побежал душу облегчить? Какой я дала пас на воро-та, а? А гол забил Лукьяныч, ему за это хорошие бабки заплачены.
Фандорин хотел подняться, чтобы принять смерть стоя, но передумал. Какая разница? Такому идиоту в самый раз подохнуть на четвереньках.
– Что зажмурился? – хохотнула Жанна. – Помирать собрался? Нет, рано. Вы мне, Нико-лай Александрович, еще понадобитесь. Должок-то за вами остался. Самое интересное у нас начнется завтра. Или Куцый будет паинькой, или его дочурку унесут на кладбище.
Николас открыл глаза, не испытывая никакого облегчения оттого, что смерть отклады-валась.
Всё пропало. Он проиграл всё, что только можно. И Миранду погубил, и своих, похоже, не спас. Уж Миранду-то наверняка...
Будет Куценко паинькой или не будет – всё равно...
В одеревеневшей от шока и коньяка голове ворочались бессвязные, неповоротливые мысли. На кладбище. Завтра. Унесут. Как воина, четыре капитана.
И кто же я буду после этого? Или, вернее, что? Нет, серьезно, когда ее завтра унесут, что ж я буду?

Через холл, мимо ванной и туалета, он шел по коридору к светящейся за матовым стек-лом кухне. Оттуда донесся мужской голос, потом засмеялась женщина.
Заказчик и исполнительница праздновали успех операции. Угощения, правда, не было, только бутылка арманьяка и один стакан, перед Ястыковым. Жанна помахивала сложен-ной вдвое тысячерублевкой. Что-то маловато для гонорара за такую виртуозную работу, мрачно подумал Фандорин.
– А вот и наш герой! – приветствовала его Жанна. – Садитесь, Николай Александрович. Будьте, как дома.
И так ей понравилась эта незамысловатая шутка, что триумфаторша вся зашлась от хо-хота. Достала из кармана круглую серебряную коробочку, сыпанула на купюру розового порошка, поводила по нему пальцем. Потом, запрокинув голову, вдохнула.
– Полегче, лапуля, полегче, – улыбаясь, сказал Олег Станиславович. – Я знаю, ты девоч-ка крепкая, но уж больно частишь.
– Я свою норму знаю, – ответила Жанна, изображая алкаша, у которого заплетается язык, а глаза норовят сфокусироваться на кончике носа. И снова впала в приступ веселья.
– Не торчите, как произведение скульптора Церетели. Сядьте, – приказал Ястыков. – Потолкуем о деле. Жанночка свою работу практически закончила, и самым блестящим образом, а вот нам с вами, Фандорин, расслабляться пока рано. Что вам про меня извест-но?
– Что вы гад и обманщик, – угрюмо ответил Ника, чувствуя, что достиг состояния, когда сдерживающий механизм страха и самосохранения уже не работает и хочется только од-ного: чтобы всё побыстрее закончилось.
– А, вы про этого придурка. Кстати, Жанночка, ты мне так и не выяснила, где он нау-чился взрывному делу. Что если у него все-таки был сообщник?
Она уверенно ответила:
– Не было. Я проверила все контакты, все знакомства. Совершенно отчетливый псих-одиночка. Что касается взрывчатки, то в 86-м он делал серию репортажей о наших саперах в Афганистане. Тогда и мог нахвататься, больше негде. Дело-то, между нами говоря, не-хитрое – прилепить пластида, да на кнопочку нажать. Расслабься, Олежек, не тревожь свою хорошенькую головку.
Подождав, пока накокаиненная женщина-вамп отхихикается, Ястыков продолжил:
– Ну, псих так псих. Но благодаря ему Жанна вышла на вас. Вы, Фандорин, помогли мне получить стратегическое преимущество. Остальное – вопрос техники. Однако и здесь важно не напортачить. – Он вдруг подмигнул Николасу и заговорщически шепнул. – Знаете, почему вы до сих пор живы?
– Нет, – ответил Фандорин, нисколько не удивившись смене тона. – Почему?
Ястыков отхлебнул из стакана, пополоскал рот, проглотил. Глаза у него блестели почти так же ярко, как у Жанны. Похоже, стратег успел порядком набраться.
– Потому что еще не исчерпали свою полезность. – Он со значением поднял палец. – Завтра, то есть уже сегодня, состоятся переговоры. Тема, как вы понимаете, деликатная, поэтому прямой контакт исключается. Понадобится посредник, и вы на эту роль идеально подходите. Куцый вам доверяет, а мы... мы держим вас за причинное место. Ведь причина вашего с нами сотрудничества – отцовское чувство, так?
– Каламбур, – прыснула Жанна. – Чем породил, тем и угодил – в мышеловку. Про Эра-стика с Ангелиночкой-то помните? А, баронет вы наш прекрасный?
Николас вздрогнул. Окружающий мир, сдернул с глаз магистра милосердную пелену безразличия, обнажив ситуацию во всей ее садистской наготе. Да-да, ведь кроме страха за свою жизнь существует страх куда более острый – за тех, кого любишь. Как он мог про это забыть, подлый эгоист?
– Вижу, помните, – удовлетворенно кивнул Ястыков. – Итак, на сцене сойдутся два Бла-городных Отца. Что такое перед этаким вулканом родительской любви какой то жалкий химкомбинат? Ведь Куцый, я полагаю, объяснил вам, из-за чего я затеял всю эту мело-драму?
– Да. Вы хотите наладить производство «суперрелаксана». Подсадить всю Россию на наркотик.
– Это Куцый вам так разъяснил? Что я, антихрист, задумал всю Россию закумарить? – Олег Станиславович покачал головой. – Ну Куцый! Ему бы в Голливуде страшилки сни-мать. Нет, Фандорин, мне не нужна вся Россия, хватит нескольких миллионов уродов, ко-торые будут кушать мои таблеточки и таскать мне свои рублики, причем совершенно ле-гальным образом. Елки-палки, да половина косметических фирм тем же занимается: под-садят бабу на какой-нибудь крем от морщин, а потом без этого крема несчастная дура уже жить не сможет – сразу вся харя обвиснет.
Обвинение в антироссийских помыслах вывело аптекаря из себя, он всё никак не мог успокоиться.
– А сам Куцый? Держит чуть не всех наших гранд-дам на коротком поводке, как жучек Они обязаны к нему раз в год за очередной дозой красоты бегать. Придумано гениально, снимаю шляпу. Это ж надо такой лоббистский механизм изобрести! Через своих клиенток он может и от их мужей чего хочет добиться. Круче депутатской неприкосновенности! Как же, ведь если с Миратом Виленовичем не дай Бог что случится, у нас в стране при-дется глянцевые журналы запретить – половина записных красавиц превратится в страхо-людных жаб. А Куцему всё мало. «Ильич» мой! – Ястыков ударил ладонью по столу. – Я всё устроил, всё подготовил, приватизацию пробил. Сколько сил, сколько времени потра-тил, не говоря уж о деньгах. А тут этот, на готовенькое!
Всякий человек, если его хорошенько послушать и встать на его точку зрения, оказыва-ется по-своему прав, подумал Николас. И, чтобы отогнать проклятую интеллигентскую объективность, спросил:
– Правда ли, что длительное употребление «суперрелаксана» сказывается на репродук-тивной способности?
Веселой Жанне вопрос показался смешным, зато Олег Станиславович отнесся к нему серьезно.
– Да, и это мне больше всего нравится. – Каждый человек сам выбирает, что ему делать со своей жизнью. У нас свободная страна. Жанночка вон тоже «розовым фламинго» увле-кается, но для нее это вроде чашки кофе. Слишком высокая интенсивность нервной энер-гии, сумасшедший уровень адреналина, кокс выполняет функцию модератора. А «супер-релаксан» будут жрать уроды, которым нравится хрюкать, валяясь в навозе. Зачем нам с вами, Николай Александрович, репродукция уродов? Будь моя воля, я бы бесплатно в де-шевую водку, в бормотуху всякую своего препарата подмешивал, чтоб дебилов не пло-дить. – Ястыков покровительственно похлопал Николаса по руке. – Вот вы образованный, думающий человек, так? Скажите мне, разве все беды человечества происходят не оттого, что нас, людей, на свете слишком много? Соответственно девальвируется цена одной от-дельно взятой личности. На что похожа Тверская в разгар дня? Какая-то банка с кильками пряного посола. Если бы нас было в тысячу раз меньше, не было бы ни преступности, ни убийств, ни социальных пороков. И уважали бы друг друга в тысячу раз больше. А если бы еще перестали размножаться слабые, глупые, никчемные (а именно такие и становятся наркоманами), весь наш биологический вид достиг бы невероятной степени развития. Этот новый мир был бы прекрасен, не то что сейчас. Ты что, Жаннуля, улыбаешься? Разве я не прав?
– Прав, Шопенгауэр, прав. – Она привстала, потянулась к нему через стол. – Дай поце-лую, спаситель человечества.
Олег Станиславович с деланным испугом отпрянул.
– Попрошу без сексуального харассмента, мисс Богомолова! У нас чисто деловые отно-шения.
Должно быть, при этих словах на лице Николаса появилось некоторое удивление, пото-му что Ястыков счел нужным пояснить:
– Вы что же, думали, у нас с Жанной союз любящих сердец? Нет, Николай Александро-вич. Во-первых, отношения заказчика с подрядчиком должны быть платоническими, это азбука. А во-вторых, я побоялся бы ложиться с этой опасной особью в одну постель. Мне жить не надоело. Еще увлечется и придушит. Или заспит, как деревенская баба младенца.
Жанна улыбнулась:
– А еще хвастался, что сексуальный террорист. – Закурила сигару, мечтательно потяну-лась. – Ах, мальчики, вы не представляете, какой кайф трахаться с объектом заказа.
– С кем? – не понял Николас.
– С тем, кого тебе заказали. Это мой самый любимый трюк. Чтоб кончить одновременно – и самой, и его. Невероятный экстаз! Знаете, почему я сделала себе документы на фами-лию Богомолова? Потому что самка богомола, потрахавшись с самцом, немедленно отку-сывает ему башку. Ам! – щелкнула она зубами перед носом Фандорина.
Тот от неожиданности чуть не упал с табуретки. Под дружный хохот заказчика и под-рядчицы вспомнил сцену неудачного соблазнения в «Холестерине» и содрогнулся.
Ястыков, всё еще смеясь, поцеловал Жанне руку.
– Вы даже не представляете, каким страшным оружием являются эти тонкие ручки и наманикюренные пальчики. Покажи ему, киска.
Снисходительно улыбнувшись, Жанна взяла стакан, чуть сдавила большим пальцем и мизинцем. Стекло хрустнуло, посыпалось на стол.
– В моей профессии быть женщиной удобно. – Она выпустила облачко дыма, стряхнула пепел в обломок стакана. – Вот тогда, на шоссе, разве вы, Николай Александрович, подо-шли бы к джипу, если б за рулем не сидела баба? Вся такая женственная, беспомощная, а? От моих дураков вы не раз убегали, а со мной этот номер не прошел. Я вам сделала снача-ла кис-кис, а потом цап-царап.
Никогда еще Фандорин не встречал женщины, хотя бы отдаленно похожей на Жанну. Смотреть на нее, слушать ее было одновременно и страшно, и интересно.
– Послушайте, почему вы... такая? – спросил он. – Ну, не знаю... Такая безжалостная, такая нечеловеческая.
Неуклюжее слово вырвалось само собой, и Николас испугался, что Жанна обидится. Но нет – она, кажется, была даже польщена. Спросила:
– Хотите знать, в чем мой моторчик?
– Что? – удивился он.
– В каждом человеке есть моторчик, который руководит всеми поступками. Я этот мо-торчик сразу вижу. Например, у Олежека он называется «злость». Ты, золотце, живешь и все время злишься на тех, кто вокруг тебя. В яслях отнимал у других детей игрушки – не потому что тебе были нужны эти совочки или машинки, а от злости. Теперь вот отнима-ешь контрольные пакеты акций. А у вас, Николай Александрович, моторчик называется «умеренность». Вам хочется всегда и во всем соблюдать чувство меры, приличность, пра-вила и тому подобное. Я же отношусь к породе человеков, моторчик которых – любопыт-ство. Чаще всего такими рождаются мальчики, но попадаются и девочки. В детстве мы отрываем крылышки у бабочек или выкалываем глаза пойманному мышонку – не из са-дизма, а из любопытства. Хотим посмотреть, что будет. Потом, когда вырастаем, наше любопытство распространяется на самые разные предметы. Из нас получаются великие ученые, первооткрыватели. Или, вроде меня, специалисты по любопытным ситуациям, наилюбопытнейшая из которых смерть. Ведь правда же, смерть – самое интересное собы-тие в жизни каждого? – Жанна перевела оживленный взгляд с одного мужчины на друго-го. Оба помалкивали, только Ястыков с улыбкой, а Фандорин без. – Сколько раз я это ви-дела, и всё мало. Чем дальше, тем любопытней. Сначала поражалась тому, что никогда не угадаешь, как кто будет умирать. Бывает, крутейший мужик, прямо Рэмбо, а в последний момент расхнычется, как ребенок. Или, наоборот: затюханный, почти бесполый заморыш вдруг возьмет и улыбнется так спокойно, красиво – залюбуешься. Теперь-то я научилась угадывать, и то, бывает, ошибаюсь. Но в вас, – она оценивающе посмотрела на Никола-са, – я уверена. Умрете молодцом, готова поставить десять тысяч.
– Идет! – сразу же откликнулся Олег Станиславович. Принято: десять тысяч баксов.
Ника, хоть и подозревал, что это не шутка, испугался несильно. И так было ясно, что живым он не выпутается. Детей бы спасти.
А Жанна всё изучала его прищуренным взглядом гурмана.
– Просить ни о чем не будет, – спрогнозировала она. – Плакать тем более. Вообще не произнесет ни слова, сочтет ниже своего достоинства. Глаза закроет или посмотрит в не-бо. В общем, красиво умрет. И за это, Николай Александрович, я вас потом поцелую. Я всегда так делаю, когда человек красиво умирает.
Вот тут, представив себе этот посмертный поцелуй, он испугался до судороги. И злобно подумал: плакали твои десять тысяч – нарочно буду орать благим матом.
– Ладно, киска, хватит, – сказал Ястыков. А то перестараешься. Человек уже проникся, осознал. Ведь прониклись, Николай Александрович?
– Проникся, – ответил Фандорин, и ему самому понравилось, как сухо, иронично это прозвучало.
– А по-моему, не очень. – Жанна потушила сигару прямо о клеенку – противно запахло химией. – Давай, котик, еще пари на его татарочку заключим.
Николас Фандорин в жизни (во всяком случае, с ясельного возраста) не бил женщину и даже не предполагал, что способен на такое, а тут с утробным, совершенно нецивилизо-ванным рычанием потянулся, чтоб схватить подрядчицу за плечи и вытрясти ее черную душу. Но Жанна легко, словно играючи стукнула его ребром ладони по запястью, и правая рука сразу онемела, безвольно опустилась, так что пришлось схватиться за нее левой.
Олег Станиславович поморщился:
– Всё-всё, иди, отдохни. Мы с Николасом Александровичем поговорим тет-а-тет.
– Как-нибудь после додеремся, ладно? Профессионалка послала Николасу воздушный поцелуй, заказчику просто кивнула и вышла из кухни.
Мужчины проводили ее взглядом.

Жанна ворвалась в комнату со стремительностью гоночного автомобиля. Волосы ново-явленной Медузы топорщились черными змейками, лицо застыло в маске ярости, а зрачки сжались в крошечные точки. Нанюхалась кокаина, догадался Николас, пятясь к стене.
Он был готов к тому, что кровожадная мстительница сразу кинется на свою жертву – собьет с ног, вцепится в горло, а то и выстрелит, но Жанна на него даже не взглянула. Ос-тановилась и медленно, даже несколько заторможенно, произнесла:
– Сегодня день моего позора. Моя репутация погублена, восстанавливать придется дол-го. Но ничего, я уже придумала, как извлечь из этого разгрома пользу. Такое устрою – ле-генды будут рассказывать. Ни одна тварь не посмеет со мной шутки шутить.
– Что делать-то? – нервно спросил Макс. – Ты говори.
Она кивнула в сторону холла.
– Там у меня в сумке магнитофон. Буду работать с девчонкой в ванной и записывать. Потом пошлю кассетку Куцему. Хотела на видео, но аудио лучше. Можно и по телефону запустить, и по офисной трансляции – отовсюду. Он у меня, сука, от любой техники ша-рахаться будет. Что бы ни включил – отовсюду вопли доченьки. Ночью, днем. Здесь, за границей. Денег и времени я не пожалею. Представляете? – Ее губы раздвинулись в сто-роны, но это трудно было назвать улыбкой. – Включает Куцый утром электробритву, а оттуда писк: «Па-апа! Па-почка! А-а-а-а!». Я знаю, как это устроить – вопрос техники.
– Послушайте, вам сейчас не об этом нужно думать! – громко, словно к глухой или буй-нопомешанной, обратился к ней Фандорин. – Ваша главная проблема – Ястыков. Вы его подвели, ваш план не сработал. Он захочет с вами рассчитаться. Не отнимайте жизнь у других, лучше спасайте свою!
Жанна развернулась к нему всем телом, и Николас вжался в стену.
– А, мастер разумных советов! Спасибо за рекомендацию, но с Олежеком я уже погово-рила, проблем не будет. Как же мне быть с вами, добросердечный Николай Александро-вич? – Она посмотрела на него взглядом повара, решающего, как бы ему приготовить ку-сок мяса. – Нет, током в чувствительные места я вас жучить не стану. Есть идея получше. Для начала вы послушаете, как визжит и орет ваша Мирочка. А потом я организую ваше-му семейству инсценировку по Эдгару Аллану По. Читали про дом Эшеров? Мое люби-мое литературное произведение.
Она засмеялась, довольная произведенным эффектом. Потом деловито приказала:
– Девчонку раздеть, запястья и щиколотки сковать. Рот не затыкать – пускай солирует.
– А этого? – спросил Макс, показав на Фандорина.
– Пускай бегает вокруг, машет руками. Работать веселей. Если размашется слишком сильно, стукните разок-другой, но не сильно, чтоб не отрубился. Давайте, парни, давайте!
– Сейчас сделаем.
Макс вышел из комнаты и направился к двери, о которую упрямо и безнадежно билась Миранда. Второй охраннник почесал ножом бровь, поднялся со стула, но дальше не дви-нулся – видимо решил, что напарник справится и один.
Выскочив в холл следом за Максом, Фандорин крикнул только два слова:
– Ради Бога!
Жанна и Утконос стояли у него за спиной, но магистр их не замечал. Его взгляд был прикован к крепкой, поросшей рыжеватыми волосками руке, которая тянулась к засову – миллиметр за миллиметром, нескончаемо. Время растягивалось, будто резиновое, секунда всё никак не желала кончаться.
И вдруг оказалось, что Николас существует в другом временном масштабе, что он мо-жет поймать эту нескончаемую секунду за гуттаперчевый хвост, удержать, вернуть обрат-но.
С истошным воплем, которого сам он не слышал, Фандорин ринулся вперед. Неуклюже согнувшись, двухметровый магистр пересек неширокий холл и с неостановимостью мяча, летящего к баскетбольному щиту, ударил охранника головой в позвоночник.
Столкновение было такой силы, что Макс вмазался лицом в дверь и, полуоглушенный, сполз на пол. Временно утративший рассудок и цивилизованность Ника рухнул на врага сверху, схватил его руками за горло.
Откуда-то сзади, словно сквозь перегородку, донесся женский голос:
– Стоп, Толя. Не надо. Дай посмотреть корриду.
Автоматическим, но безупречным по точности движением Макс ткнул Фандорина паль-цем в солнечное сплетение и, воспользовавшись тем, что хватка всхрипнувшего магистра ослабла, высвободил шею. Рванулся вбок, сбросил с себя противника, да еще врезал ему ребром ладони пониже затылка – так, что Николас упал лицом в пол.
– Браво, – сказала Жанна, но Фандорин уже ничего не слышал. Он увидел прямо перед собой ногу в черном ботинке и полусползшем носке, зарычал, извернулся и вгрызся зуба-ми в сухожилие (кажется, оно называлось ахиллесовым).
– А-а-а! – взревел Макс и присел на корточки, чтобы дотянуться до головы осатаневше-го заложника.
Выплюнув кровь и лоскут кожи вместе с нитками, Ника вслепую выбросил руку, схва-тился за что-то. Это был ворот рубашки. Тогда Фандорин вывернулся своим длинным те-лом по какой-то немыслимой траектории, противоречившей законам анатомии, и со всей силы рванул Макса на себя.
Потерявший равновесие охранник с тупым стуком ударился лбом о паркет, Николас же вцепился и второй рукой – но не снизу, а сверху, в воротник, и исступленно принялся ко-лотить головой врага по полу.
Бум! Бум! Бум!
На четвертом или пятом ударе Макс обмяк, завалился на сторону, но Николас не сразу понял, что схватке конец – всё тряс и тряс бесчувственное тело, никак не мог остановить-ся.
В себя его привел отчаянный крик из-за двери:
– Гады! Гады! Что вы с ним делаете?!
– Всё в порядке, Мирочка, всё в порядке, – прохрипел Фандорин, с ужасом и недоверием глядя на дело своих рук – неподвижного человека, из-под лица которого резво выползали два языка крови.
Поднялся на ноги, шарахнулся от подбиравшегося к ботинку красного ручейка, замахал руками и увидел, что руки тоже в крови.
Сзади раздались громкие хлопки. Это аплодировала Жанна.
– Редкое зрелище, – сказала она, зачем-то снимая пиджак. – Чтоб бык забодал тореадора. Я читала, что таким героическим быкам ставят памятники. Но коррида продолжается. Впервые на арене Северного округа столицы женщина-матадор Жанна Богомолова.
Она вскинула руку, имитируя приветствие матадора. Отшвырнула один за другим туфли на высоком каблуке. Вжикнула молнией юбки, сбросила и ее. Осталась в черных колгот-ках, шелковой блузке.
– Ну-ка, чемпион реслинга. – Жанна сделала манящий жест. – А теперь одолейте слабую женщину. Если получится – отпущу и вас, и сиротку. Соглашайтесь, приз серьезный.
Приступ безумия, на минуту превративший выпускника Кембриджа, отца семейства и убежденного противника насилия в дикого зверя, закончился. Николас неловко выставил руки вперед – не для того, чтобы драться, а чтобы защититься от удара. Жанна же чуть согнула колени, опустила голову и сделалась ниже своего визави на добрых полметра.
Утконос Толя наблюдал за невиданной сценой, поигрывая ножиком. На туповатом лице не отражалось никаких эмоций – ни волнения, ни даже любопытства.
– Послушайте... – начал Николас – и поперхнулся, получив удар ногой по плечу.
Схватился за ушибленное место, а быстрая, как рысь, противница уже ударила его с другой стороны – под колено.
Фандорин грохнулся на пол. Только приподнялся – новый удар, тоже ногой, но теперь в лоб.
Стукнулся затылком о галошницу, на миг потемнело в глазах.
Кое-как поднялся, ткнулся спиной в висящую на вешалке одежду.
– Ну же, ну, – поманила его Жанна. – Бодни меня, бычок, как бедного Макса.
Она протянула руку, чтобы взять Николаса за полу пиджака. Он хотел отбросить узкую, быструю руку, но только рассек рукой воздух, а наманикюренные пальцы цепко ухватили его за нос и дернули книзу, так что магистр сложился пополам.
Второй рукой Жанна ухватила его за ремень брюк, оторвала от пола, швырнула на жи-вот.
Ударившись локтями и коленями, он перевернулся на спину, но встать не успел. Ма-ленькая ступня прижала его к паркету, вырваться из-под этой стальной пяты было невоз-можно.
Как кошка с мышонком, мелькнуло в голове у пропадающего Николаса. Силы в руках уже не оставалось.
– Бык повержен, – объявила Жанна. – Внимание! Завершающий удар.
Села побежденному на грудь. Наклонилась, шепнула:
– Сейчас умрешь. Поцелую, а потом умрешь.
Он ощутил на горле ледяные пальцы и увидел совсем близко два неистово сверкающих глаза с черными змеиными точками посередине.
Просипел:
– Я бы предпочел наоборот.
Шутка, прямо скажем, была не Бог весть, даже с учетом крайних обстоятельств, но Жан-ну она почему-то ужасно развеселила.
Женщина-вамп издала горловой, булькающий звук, глаза ее расширились, как бы от ра-достного изумления, а красные губы приоткрылись, и из них на подбородок полилась алая, пузырящаяся жидкость.
Не пытаясь разобраться в природе этого загадочного явления, а лишь пользуясь тем, что хватка на горле ослабела, Николас отдернул голову, чтобы кровь не пролилась ему на ли-цо.
Увидел сверху, над Жанной, Утконоса. Он стоял и, наморща лоб, смотрел на свою пра-вую руку.
В руке у Утконоса был всё тот же ножик. Только лезвие из светлого стало темным.

 Отправлено: 30.09.08 14:23. Заголовок: Смертные боги

Глава V

СМЫСЛ СМЕРТИ

1. Смертные боги

1.

Допущение реинкарнации ведёт к переоценке постхристианских нравственных ценностей, прежде всего, человеческой жизни. И пугаться не стоит. Напротив, пора понять, цивилизация подошла к этапу развития, на котором нельзя не осознавать цены категорий: Жизнь, Смерть, Любовь и Свобода. Ефремов отработал морально-этический аспект этой проблемы. Повторюсь: «Каждая жизнь неповторима, как отдельность, и в то же время вечна или, во всяком случае, долговечна, как протянутая в будущее цепь сменяющих друг друга и нарождающихся вновь и вновь индивидов, как бегущие ряды вздымающихся и падающих волн одной и той же воды». Эта мысль служит Ефремову не только, чтобы обозначить идею реинкарнации, но и подчёркивает: индивидуальная жизнь неповторима, то есть, имеет определённый смысл, ещё не постигнутый людьми.
Смысл индивидуальной жизни, тоже далеко не «таинственный вечный вопрос», как изображается постхристианством, напротив, его постижение стало потребностью дня. Высокоразвитая цивилизация не может адекватно развиваться, не постигнув как смысла индивидуальной жизни, так и смысла своего существования.
Индивидуальная жизнь уникальна, а значит, даже если мы возрождаемся для новой жизни, прожитая жизнь и прежняя индивидуальность не становятся менее ценными. Становление индивида сверхсложный процесс, на него влияют миллиарды и миллиарды осознаваемых и неосознаваемых факторов, и влияние происходит не только в этой жизни, оно сочетается с неосознанным колоссальнейшим опытом прежних инкарнаций, который, может быть, бесконечен во времени. Каждая жизнь бесконечно многогранный синтез, сверхсложная эволюция, за которой – бездна. Генезис человеческой личности невообразимо сложнее, чем представляется современной науке. Цель же его одна, и просматривается чётко – достижение всё большего совершенства, как в нашем мире, так и в душе каждого. Соответственно, личность неизбежно достигает в одной из инкарнаций той или иной меры совершенства. Именно в этом таинственный смысл индивидуальной жизни. В том, чтобы сделать жизнь прекраснее – сделать прекраснее мир и стать прекраснее самим. Что коренным образом противоречит известным интерпретациям христианства, включая православие.
«Познание увеличивает скорбь» – писал Шопенгауэр, заимствовав мысль из Библии, повергшую его в глубочайшую депрессию, доведшую до самоубийства, что не удивительно. Данное утверждение одно из самых подлых в известных интерпретациях христианства, поскольку очевидна его цель. Человеку запрещено превращаться в Творца, так как Творец его жалеет. Тяжкое Бремя Знания (Информации) и Силы (Энергии) должен нести только Он, поскольку человеку это трудно, а однажды становится не по силам. Любая олигархия во все времена пыталась утверждать то же самое, суммировав оба понятия в понятие «Власть», и, почти всегда претендуя на божественное происхождение.
Это не значит, что тезис о тяжком Бремени Власти полностью лжив, напротив, в нём много правды, в этом главная опасность, самая опасная ложь – полуправда. Бремя Знания, безусловно, не мене тяжко, чем Бремя Силы, поэтому и Шопенгауэр в определённой мере прав. Он просто не посмел довести мысль до конца, добровольно уйдя из жизни, не в силах перенести муки становления. Обладая большим мужеством, он неизбежно познал бы и радость познания, всегда идущую рядом со скорбью, и, осознав биполярность мира, ощутил бы, жизнь способна быть не только ужасной, но и прекрасной.
Убедительный пример, пример с Бременем Богатства. Обыватель прекрасно понимает, деньги – тяжкое бремя. «Богатые тоже плачут» после одноимённой мексиканской мелодрамы это выражение стало у нас пословицей, но, тем не менее, обыватель и хорошо понимает что: «лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным».
Поэтому олигархи не пытаются внушить населению мысль, что его держат в бедности, поскольку народу не утащить бремя денег. Но в истории не раз были периоды, когда подобная мысль внушалась различными религиями всерьёз. Например, главный принцип буддизма: «Отказ от желаний», из этой оперы. «Не в деньгах счастье», далеко не новая мысль. Богатство, знание, и свобода, безусловно, тяжкое бремя, а потому лучше быть нищим, невежественным и рабом, особенно у хорошего хозяина. Нищему нечего терять, невежественный не мучается познанием, а раб ни за что не отвечает. Эти тезисы исторически сменяли один другой в общественном сознании. Равно, как исторически их сменяли и их антитезы – фетиши материального успеха или духовного роста, и вытекающее из них понимание свободы как осознанной необходимости, в рамках которой можно стать «успешным человеком» честно заработав много денег, или «сделать карьеру в хорошем смысле слова» вырастая духовно. О том, что «успешным человеком» становиться «зверь», а «карьеру в хорошем смысле слова» делает «скот», говорилось редко. Исключением стали некоторые художественные произведения литераторов, к счастью, классические.
Во все времена, исторически, работал «принцип маятника» – цивилизация ударялась из крайности в крайность, а продажные учёные или священнослужители изображали эти метания как «высшую государственную мудрость» или «божественное откровение».
Постхристианство абсолютизирует индивидуальную жизнь, индуизм смотрит на неё лишь как на эпизод в бесчисленном цикле рождений и смертей. И то, и другое крайности. В разговоре с индийскими учёными И. Гирин подчёркивает: «Человек, знающий из палеонтологии свою историю, тяжкое восхождение к мыслящему существу через миллиарды лет бессмысленного страдания живого, должен чувствовать огромную ответственность за свою судьбу. Какое право он имеет рисковать собой, говорить о самоуничтожении или отказе от жизни и смерти, как это делают йоги?»1. Ноосферное мировоззрение не абсолютизирует индивидуальную жизнь, но и не принижает её значение. Христианство и индуизм то ли не понимают, то ли, напротив, слишком хорошо понимают, что победить инферно, можно лишь идя «серединным путём», то есть, путём творчества. Они отказывают человеку в праве быть Творцом. Процесс творчества отдаётся высшим силам, – объявляется «промыслом Божьим» вмешательство в который Человека недопустимо – «неисповедимы пути Господни». Это присуще не только многим религиям, но и постклерикальным мировоззрениям. Не исключение и марксизм, утверждающий – ценности создаются трудом и капиталом, что подмечено Вернадским, о чём говорилось.
В романе «Лезвие бритвы» Ефремов рассмотрел этот вопрос, я приведу фрагмент романа, упоминаемую беседу Гирина с индийскими сторонниками системы веданты, где обозначено данное положение: «Ещё одно понятие, предвосхищенное древнеиндийской философией, – понятие Кармы, то есть механизма, воздающего за проступки и заслуги, сделанные в прежних существованиях человека. Мы знаем теперь, что на механизмы наследственности, несомые в половых клетках, воздействует, хотя и не сразу, хотя и не непосредственно (кстати, так же действует и ваша Карма, и это не совпадение, а отражение реальности), жизнь предков, определяя не только физическую, но и психическую сущность потомков. Естественно, что правильная жизнь ведёт к здоровью, духовному и телесному, следовательно, к жизни более счастливой и полной. Таким образом, и Карма и метемпсихоз осуществляются как эстафета, как олимпийский факел – в накоплении инстинктивной памяти и здоровья, то есть красоты и радости или, наоборот, болезней, слабости и несчастья. В этом смысле можно принять и дальнейшее развитие учения о Карме – Карме целых народов. Но мы считаем глубоко ошибочной неизбежную неотвратимость Кармы, непосильную ни богу, ни человеку. Познание законов наследственности, создание здоровой жизни, воспитание высоких душевных и телесных качеств – всё это в руках человека, правда, не одиночки, а общества. И потому Карма для будущих поколений может быть сознательно исправлена и предотвращена.
- Карму сознательно исправляет сам для себя мудрец, познавший законы справедливой жизни, – заметил, окончив переводить, Витаркананда.
- Но он не может исправить накопленного в прошлом, то, что нависает над его головой грозным воздаянием, и не только его, но и целого народа, так следует из вашего учения. А мы думаем, что всё передающееся из прошлого можно и нужно исправить, только стоит познать как. А что познание это возможно, вряд ли вы будете оспаривать! Вы учтите то, что причинная вселенная подчинена единому механизму – это верно и с точки зрения материалиста. Однако если замысел божества неисповедим и цель его непонятна, то мы должны быть покорны неумолимому закону совершенствования. Для меня это неприемлемо...
Гирин заметил зажёгшиеся осуждением и мрачным любопытством глаза собеседников, не смутился и продолжал:
- Каковы бы ни были цели развития вселенной и тяжкого пути совершенствования человека, только я как человек имею право судить, насколько правы зачинатели и направляющие развитие силы – природы и богов – всё равно. Сознательная материя может оценить затраты на проведение процесса совершенствования – количество горя, крови, жертв и несчастий, которое кажется мне непомерно огромным по сравнению с достижениями!
Медленно поднялся чёрнобородый фанатического вида индиец с бирюзовым украшением в тюрбане. Едва дослушав перевод Витаркананды, он склонил голову набок и быстро заговорил по-английски:
- Как смеем судить высшие силы и высший разум нашим бедным, ограниченными чувствами, рассудком? Детская выходка, не более!
- Детство человечества – это склоняться перед тем, что вы зовёте высшими силами! – энергично возразил Гирин. – Неужели нельзя понять, что поставивший эксперимент не участвует в процессе, ему важен только результат, по которому он судит об успехе. Тем самым он не может ни на мгновение стать наравне с теми, кто страдает и гибнет в жестоком процессе. Потому он нацело лишён права судить, стоит ли игра свеч. Только мы, дети человеческие, можем понять, оценить и решить, правильно ли происходит процесс. Мне кажется, что неправильно, и мы его исправим, или погибнем!
- Ужасное кощунство для индийца слышать такие вещи, – нахмурился даже Витаркананда.
- Разве уважаемым слушателям неизвестна древняя индийская легенда, сохранившаяся в традициях брахманизма об узурпации Брахмой творческого процесса вселенной? – спросил тихо Гирин.
Индийцы вдруг начали спорить, забыв о госте, пока Витаркананда, извинившись, не спросил, что известно гостю о легенде. Гирин пояснил, что Брахма, втайне от верховного духа Махадевы, создал закрытый мир пространства и времени в причинной зависимости, изолированной от Великой Внепричинной Вселенной. Он даже обманом овладел Сарасвати, заставив её оплодотворить женским принципом Шакти преступно созданный мир. По велению Вишну, Шива-разрушитель внедряется в этот мир, чтобы разомкнуть круг космической опухоли...
Индийцы удивлённые тем, что легенда из тайных писаний известна чужеземцу, мрачно переглянулись, сказав несколько непонятных слов»2.
Здесь нужно добавить, извращённый закрытый мир преступно сотворённый Брахмой – наш мир, а тантристы, с которыми судьба свела Гирина, очень давно знают об этом и, как могут, помогают Шиве. Причинная же зависимость нашего мира – это зависимость от Брахмы, его Творца, в угоду тщеславию, превратившему нас в рабов.
«Получить лучшее, создать совершенство природа может лишь через бой, убийство, смерть детей и слабых, то есть через страдание, наращивая его по мере усложнения и усовершенствования живых существ. Это первичный, изначальный принцип всей природной исторической эволюции, и он изначально порочен. Поэтому понятие о первородном грехе, издревле обрушенное на женщину, должно быть перенесено на нескладную конструкцию мира и жизни, и, если бы был создатель всего сущего, тогда это – его грех. Ибо мыслящему существу нельзя было не подумать об облегчении страдания, а не увеличении его, какая бы цель не ставилась, потому что все цели – ничто перед миллиардом лет страданья»3, пишет И.А. Ефремов в «Лезвии бритвы».
Этот момент, как бы вскользь сказанный Ефремовым, решает две проблемы.
Первая.
Он показывает думающему читателю, что Гирин был не просто одарённым человеком, обладающим экстрасенсорными способностями, он был посвящённым членом тайного герметического общества сумевшего выжить и продолжать действовать даже в условиях советского режима. («Серые Ангелы», так Ефремов назвал членов таких обществ действующих в условиях номенклатурного режима в следующем романе «Час Быка»). Другого способа узнать секретную герметическую легенду у Гирина просто не было, такое знание тщательно охраняется герметистами, его запрещено даже записывать, допустим, лишь устный пересказ другим посвящённым. Экстрасенсорные же способности Гирина, это не только врождённый дар, но и результат длительных тренировок направленных на их пробуждение и развитие по герметическим методикам и психотехникам. Поняли это и тантристы, причём, ещё до данной встречи с Гириным. Именно поэтому данная встреча, а, точнее, приём Гирина тантристами и оказались возможными. Меня много лет удивляет, что никто из исследователей творчества Ефремова сорок семь лет со времени выхода «Лезвия бритвы» не задался вопросом: А с какой стати представители высшего индуистского духовенства, относящиеся к представителям европейской науки с откровенным призрением, приняли на настолько высоком уровне Ивана Гирина? К этому нужно добавить, что Гирин в советской научной иерархии «был никто, и фамилия его была никак», впрочем, даже если бы в Индию приехал сам президент Академии Наук СССР, представители высшего индуистского духовенства никогда бы не унизились до встречи с ним. И Ефремов это понимал.
Вторая.
Он выражает главную мысль романа, которая доводится до читателя исподволь. С позиций индуизма, буддизма, а так же древнегреческой религии над общими законами мироздания – Законами Кармы, не властен никто, они вечны и незыблемы. Преклонение перед Богом (Богами) заменено на преклонение перед Законами Кармы.
Герметизм же испокон веков учил, Законы Кармы – Колесо Сансары – самая чудовищная и подлая составляющая преступления Творца, усугубляющаяся тем, что он потерял контроль над ними.
Несовершенство Законов Кармы в том, что процесс справедливого возмездия, затягивается на века и тысячелетия. Именно по этой причине подлость, мерзость и предательство целесообразны: «Бог всё видит, да нескоро скажет», правильно говорят в народе. Законы Кармы карают за преступления, во-первых, поздно, во-вторых, слепо. Этот изначальный перекос в эволюции тайные индуистские сказания заметили ещё 7000 лет назад, или даже ранее, но решили, что человечество не готово к такому ошеломляющему знанию. Главная функция Человека и Человечества в мироздании, получается, – исправление данного перекоса. И не столь уж важно, по вине Брахмы он возник, или по другой причине.
Именно на основе этого ошеломляющегося тезиса и покоится учение Ефремова о инфернальности эволюции Вселенной. И здесь правильным будет рассказать о том – что такое Герметизм, и чем он отличается от других тайных мистических учений.

 Отправлено: 01.10.08 13:41. Заголовок: 2. Герметических уч..

2.

Герметических учений существовало и существует множество, возникли они в глубокой древности. В Древнем Египте их создателем считали бога мудрости – Тота, в Древней Греции бога торговли – Гермеса (отсюда и название герметические). Ряд исследователей считают их создателем Гермеса Трисмегиста, реальное историческое лицо, египетского жреца Тота, жившего в 3 веке до нашей эры. Есть противоположное мнение, учения гораздо древнее, и их родина Древний Крит – Атлантида. Есть точка зрения, их родина – ещё более древняя и таинственная страна Арктида. Из древних учений наиболее известно учение орфиков в древней Греции и учение индейцев майя изложенное в сборнике легенд «Пополь-Вух». В настоящее время распространёнными герметическими учениями являются тайная еврейская религия – Каббала, тайная часть индуизма – Тантра и некоторые толкования части Буддизма – учения об Алмазном пути. Из них выросли Йога и боевые искусства Востока. Суть герметических учений в том, что они считают наш мир сотворённым преступно, а существование Вселенной результатом чудовищного преступления Творца. Если судить с позиции доминирующих религий, наш мир – результат преступления еврейского бога, известного в христианских странах как Иисус Христос. Христианство герметические учения, считают крайне вредной и опасной религией, причинившей человечеству неизмеримые бедствия и способной причинить ещё большие.
Христианство заимствовало из Герметизма часть установок, в частности, апокриф о мятеже Люцифера. Он не канонизирован в Библии, но священнослужители признают, изначально Люцифер – Сын Света (Несущий Свет), был первым помощником и лучшим другом Творца, они вместе создавали мир, затем поссорились, апокриф не называет причины ссоры. Объясняя суть преступления Творца, Ефремов рассказал в романе «Час Быка» об этом апокрифе, но назвал его апокрифом о Серых Ангелах, и это не случайно, положение о них действительно самое интересное в нём. В «Лезвии Бритвы» Ефремов приводит уже упомянутую тантрическую легенду об узурпации Брахмой творческого процесса Вселенной, давая возможность проследить чёткую связь между обоими мифами.
Мятеж Люцифера расколол ангелов на три части. Часть ангелов решила, прав Творец и поддержала его, они стали Белыми Ангелами. Часть решила, прав Люцифер и поддержала его, они стали Чёрными Ангелами, (демонами, бесами, чертями). Третья же часть решила, не правы оба. Они стали Серыми Ангелами. Суть доктрины Серых Ангелов в том, что они в равной мере отвергают как Добро, так и Зло, считая, крайности вредны всегда и во всём. То, что вчера было Добром, сегодня становится Злом, и, напротив, Зло с течением времени способно обернуться Добром, всегда нужно идти серединным путём, соблюдая Равновесие, которое, помимо прочего, является секретом бессмертия.
Серые Ангелы решили сделать ставку ни на Творца, и ни на Люцифера, а на людей. Помочь им вернуть, как себе, так и миру украденное Равновесие и бессмертие, сделав людей богоравными. И с тех пор они живут среди нас. Через реинкарнацию они воплощаются в тела обычных людей, рождаясь от обычных женщин. И живут смертную жизнь как люди, в условиях нашего мира, чудовищно изуродованного преступлением Творца. Выпивая вместе с нами полную чашу страданий, возникающих в результате изначальной уродливости преступно сотворённого мира. Хотя они в любой момент в силу своего индивидуального развития могут покинуть порочный круг чудовищного Колеса Сансары. И они, конечно, не просто живут, они действуют. Кстати, в момент смертной жизни, Серые Ангелы не знают кто они.
Суть изложенной тантрической легенды о Брахме так же очень интересна. Индуизм более демократичная религия, чем христианство. Он далёк от того, чтобы культивировать тезис о счастье быть рабами – «рабами Божьими». Более того, он утверждает, богом способен стать каждый. В процессе развития, человек, совершенствуясь из инкарнации в инкарнацию, способен достичь индивидуального бессмертия, а если он однажды станет более совершенным чем бог, то автоматически займёт его место.
Индуизм интересен и тем, что считает материальные миры реально не существующими, иллюзией – майей. Однако наши индивидуальности не тени, порождённые воображением Бога, они – равноправная часть системы, каждая из которых (то есть, каждый из нас) существует вечно, она не рождаема, и неуничтожима. Именно поэтому она и способна однажды занять в системе доминирующее положение. Управляют материальными вселенными Брахмы – бессмертные, разумные существа, отвечающие за их развитие перед верховным божеством – Махадевой, и управляющие гуной страсти. Материальных вселенных очень много, очень много и Брахм, в Бхагавад-Гите используется выражение: «Как пузырей в Атлантическом океане», отсюда, кстати, идёт тезис, хорошо отработанный в современной фантастике, о параллельных мирах.
Однажды один из Брахм воспылал завистью к верховному богу, к его великой власти, и захотел стать ему подобным. В условиях мира богов заговор с целью захвата власти невозможен, занять место бога можно, только став более совершенным, чем он. Для того же, чтобы стать совершеннее бога Брахме понадобилось бы ещё много миллиардов лет. И тогда он нашёл другой выход.
В тайне от Махадевы он создал закрытую «причинную» вселенную, изолированную от внешней открытой «внепричинной» Вселенной. И замкнул эту систему на себя, став полюсом, от которого она зависела, тем самым, нарушив принцип Равновесия. Есть ещё интересный момент. Индуизм учит, мужчина может создать только мёртвый мир, мир мёртв, если не оплодотворён великим женским принципом – Шакти. Зная об этом, Брахма обманом уговорил свою жену – Сарасвати, оплодотворить преступно созданный мир. И наш мир получился живым, но был поражён, выражаясь современным языком, изначальным эволюционным извращением, обрекающим живые существа, затянутые в космическую ловушку, на вечные страдания.
Человечество ещё не выработало научного определения фашизма. Ефремов в романе «Час Быка» дал такое определение, фашизм – это монополия на информацию в пространстве и времени. Власть имущие берут под контроль все источники информации, прежде всего научное знание – как исторические, так и современные источники, не совпадающие с официальной доктриной, становятся доступны лишь немногим и могут быть использованы только для дальнейшего укрепления режима. И обывателю становится возможным внушить всё, что угодно. Реально контролировать власть становится невозможно, культивируется массовое невежество. Соответственно, любые преступления против народа можно оправдать в глазах обывателей интересами народа, что и делалось в истории много раз.
Именно такую систему в нашей вселенной установил Творец. Он ввёл в наш мир смерть – запустив Колесо Сансары. Мироздание, и человек в созданных им условиях смертны.
Каждый человек богоравен. Но высшие способности его сознания – способности Прямого Луча, подавлены и ничтожно краткая жизнь не позволяет их пробудить и развить. Мы не можем достичь меры индивидуального развития, которая позволит спросить Брахму за его дела. Такая же ситуация с развитием цивилизации. Наша вселенная тоже смертна. С интервалом в несколько десятков миллиардов лет происходит Большой Взрыв и наступает «Ночь Брахмы». В огне вселенского взрыва гибнут звёзды и планеты, и вселенная начинает по новой конденсироваться из туманно-пылевого облака. Этот механизм не позволяет разумным цивилизациям стать настолько могущественными, чтобы установить контакты между собой, создать Великое Кольцо, если вновь использовать терминологию Ефремова, научным путём овладеть способностями Прямого Луча и решить проблему смерти. Могут наступать и локальные «Ночи Брахмы», для конкретных цивилизаций.
К счастью, он упустил контроль над Колесом Сансары, что и даёт нам шанс. Похоже, это произошло в результате мятежа Люцифера. Ещё одно «преступление» Люцифера прорвало информационную блокаду, хотя и не в полной мере, дало «плод с Древа Познания», в результате чего мы перестали быть марионетками Творца, и указало путь к равновесию или бессмертию, к «Древу Жизни». Поэтому есть мнение, что Люцифер – это Прометей.
Узнав об этом, Махадева пришёл в ярость, но предпринимать что-либо было поздно. Уничтожить живую вселенную означало свершить гипергеноцид. Нельзя и уничтожить Брахму, вселенная замкнута на него, и её нельзя лишать единственного полюса. Оставался один, очень долгий путь – разомкнуть круг космической опухоли изнутри.
Махадева пригласил Шиву и Кали и поручил им, внедрившись в этот мир, разорвать порочный круг, в который Брахма превратил разворачивающийся в бесконечность геликоид вселенной. Что Кали и Шива и делают с начала времён. Этому и служит их тайное учение – Тантра, равно как и все герметические учения. И опираются они на людей.
После описанного, не трудно понять из-за чего поссорились, тот, кто с начала времён скрывает своё имя, и Люцифер. Люцифер бросил ему в лицо обвинение в описанном, и призвал ангелов бороться с его властью. Но Люцифер использовал это как повод самому захватить место Творца, тоже заразившись от него завистью. Схожесть их ущербных душ и стала основой их великой дружбы, и великой вражды. Но к счастью, не все «сопутствующие им Архангелы» оказались такими. Нашлись «Серые». И именно они вместе с Шивой и Кали, с начала времён пытаются помочь нам, и им в нашем мире труднее всего. Труднее чем даже нам с вами, они гораздо лучше, чем мы умеют чувствовать боль.
Хорошо эту легенду изложил в стихотворной форме великий русский поэт «Серебряного века» Максимилиан Волошин в стихотворении «Два демона». В нём он явно больше на стороне Люцифера. Хотя, название говорит, один другого стоит. Я приведу это стихотворение в полном объёме.

1

Я дух механики. Я вещества
Во тьме блюду слепые равновесья,
Я полюс сфер – небес и поднебесья,
Я гений числ, я счётчик, я глава.

Мне важны формулы, а не слова.
Я всюду и нигде. Но кликни – здесь я!
В сердцах машин клокочет злоба бесья.
Я князь земли! Мне знаки и права!

Я друг свобод.
Создатель педагогик.
Я – инженер, теолог, физик, логик.
Я призрак истин сплавил в стройный бред.

Я в соке конопли, я в зёрнах мака.
Я тот, кто кинул шарики планет
В огромную рулетку Зодиака.

2

На дно миров пловцом спустился я –
Мятежный дух, ослушник высшей воли.
Луч радости на семицветность боли
Во мне разложен влагой бытия.

Во мне звучит всех духов лития,
Но семь цветов разъяты в каждой доле
Одной симфонии. Не от того ли
Отливами горю я, как змея?

Я свят грехом. Я смертью жив. В темнице
Свободен я. Бессилием – могуч.
Лишённый крыл, в пареньи равен птице.

Клюй, коршун, печень! Бей, кровавый ключ!
Весь хор светил един в моей цевнице,
Как в радуге един распятый луч.

 Отправлено: 03.10.08 14:16. Заголовок: 3. Я, конечно, далё..

3.

Я, конечно, далёк от того, чтобы пытаться доказать, что Создатель фашист, хотя Тантра учит именно этому, но то, что учение, изложенное в Библии, хочется верить всё же псевдохристианское учение, ведёт к фашизму очевидно. «Неисповедимы пути Господни», вещают во всех церквях священнослужители, затем добавляя, «любая власть от бога». А дальше власть устанавливает монополию на информацию, разумеется, ради нашего блага, ведь мы же так слабы, так мало знаем, так легко поддаёмся соблазнам. И с людьми можно делать что угодно.
Я убеждён, у человека один путь – путь свободы и творчества, путь по лезвию бритвы. Это не путь Бога и не путь Люцифера, а его собственный. И человек обязан бороться за свободу и за свой путь, и, если это необходимо, то и против Бога, и против Люцифера, иначе он навсегда останется в тенетах инферно.
К описанной мистической части ноосферного учения в версии Ивана Антоновича Ефремова, лично я отношусь как к допущению, правда, многое объясняющему допущению, это, уже не говоря о том, что оно захватывающе интересно. В нём очевидно одно – указанный перекос, уродующий развитие, действительно существует.
Необходимым условием преодоления инфернальности является отмена Законов Кармы, а это возможно только указанным путём – путём адекватного познания Законов Прямого Луча: как в нашем мироздании, так и в душе каждого. Ефремов всем своим творчеством даёт понять, эти Законы, стоят выше Законов Кармы.
В условиях биполярного мира индивидуальная жизнь, индивидуальная Карма, как отмечалось, относительная категория. Но её абсолютизация и антиабсолютизация недопустимы особо – жизнь слишком дорога, кроме того, что важнее, они ведут к извращению Кармы не только человека, но и народов. Ноосферное мировоззрение не абсолютизирует индивидуальную жизнь. С его позиций выше человеческой жизни может быть жизнь многих или Красота. А значит, с позиций ноосферного мировоззрения, встаёт неожиданный для теории вопрос, чего нельзя сказать о практике, – вопрос цены жизни, и вопрос о жертве (вернее, жертвах). И мы в очередной раз выходим на край пропасти. С позиций постхристианства вопрос о цене жизни не встаёт, жизнь объявлена высшей драгоценностью, и всё. Нечего забивать голову глупыми вопросами типа: Чем жизнь одного человека дороже жизни другого?! Жизнь каждого неповторима и бесценна.
Но вопрос на каждом шагу встаёт на практике. Сколько не стараются моралисты, всем понятно, жизнь, например, талантливого учёного и жизнь беспутного пьяницы, имеют разную цену, равно как всем понятно, жизнь кристально честного и порядочного человека, куда дороже жизни подлеца и убийцы. Цена жизни варьирует, как в зависимости от обстоятельств, так и в зависимости от личности, в которую сформировался тот или иной индивид. И данная переменная величина, как и все переменные величины, способна в условиях биполярного мира иметь как положительное, так и отрицательное значение.
Борьба с инферно в любом её проявлении требует жертв. Их не избежать, единственное, что возможно их минимизировать. Конечно, это лучше делать на всё более высоком уровне, и, тем не менее, дело борьбы с инферно будет собирать кровавую дань. В «Туманности Андромеды» Ефремов писал: «Усовершенствованные обогреватели скафандров не могут полностью сдержать леденящего дыхания космического пространства, и горе тому путешественнику, который необдуманно израсходует энергию своих батарей! Так погиб месяц назад архитектор-сборщик, укрывшийся от внезапного метеоритного дождя в холодном корпусе раскрытой ракеты и не дождавшийся прихода на солнечную сторону... Еще один инженер был убит метеоритом — этих случаев нельзя ни предвидеть полностью, ни предотвратить. Постройка спутников всегда берет свои жертвы – и кто будет следующим?..»4 И на переднем крае борьбы с инферно всегда будут погибать лучшие. Тем большее положительное значение имеют их судьбы, равно как и больше отрицательное значение беспутных судеб и судеб подонков. Чего, повторяю, постхристианская мораль «В упор не желает видеть».
В обществе не работают законы естественного отбора. Естественный отбор же – это то, что, пусть инфернальным путём, но направляет эволюцию в сторону совершенства. И если он перестал работать, и его не сменило нечто более совершенное, бьёт Стрела Аримана – мы получаем инферно с другой стороны. Уже более ста лет среди учёных ведутся споры: развивается ли Homo sapiens как биологический вид. И многие учёные утверждают – нет. И спорить сложно, организм современного человека и организм кроманьонца возникшего по разным оценкам от 30 до 300 тысяч лет назад практически не отличаются. Однако спорщики почему-то забывают, остановка развития тоже деградация, любые застойные тенденции неизбежно, рано или поздно, переходят в деградационные.
Естественный отбор является основным законом биологического развития, нарушение которого приводит к подрыву биологических основ вида. Более того, естественный отбор является той базой, на которой получили развитие и социальные законы. Человек (точнее, его биологический организм) возник вначале как качественно новый биологический вид с развитым мозгом, а потом уже стал социальным именно благодаря мозгу.
Подрывая биологическую базу, мы подрываем базу социальную. В то же время эти законы не должны работать в условиях человеческого общества. Социальное равновесие несравнимо более сложная и тонкая система, чем экологическое, человечество располагает несравнимо большим информационно-энергетическим потенциалом, чем иные формы жизни. В таком положении, осуществлять совершенствование человечества как биологического вида через инферно – кровавые законы естественного отбора, нельзя, это слишком опасно. Здесь, к слову, хочу подчеркнуть, так называемые «звериные законы капитализма» не имеют ничего общего с законами естественного отбора, хотя и кажется, что имеют. Законы естественного отбора, пусть инфернальным путём, ведут к тому, что выживают лучшие, наиболее жизнеспособные и прекрасные, причём, как особи, так и виды, и именно они становятся хозяевами положения в живой природе, если конечно не нарушена система экологического равновесия и не извращена эволюция геобиоценоза. В условиях же капитализма, вернее, системы построенной на власти крупных собственников, выживает и становится хозяином положения извращённый, нравственно неполноценный тип – «зверь», что влечёт деградацию человечества как биологического вида. Аналогичным образом обстоит ситуация и с другой стороны. В своё время номенклатурная пропаганда, по сути, объявила, скотские законы номенклатурного общества – это законы человеческие, что далеко не так. «Скотские» законы также ведут к деградации.
В эволюции человеческого общества, постоянно возникает перекос, в ту или другую сторону. Завтра же это неизбежно затронет и более высокие виды эволюции.
В социальных отношениях не преодолена Стрела Аримана, цивилизация возникла относительно недавно, в обозримой истории её всего десять тысяч лет, а фактор СА неизбежен в незрелых отношениях. Вопрос же о необходимости создания и развития системы социальных отношений, более совершенной, чем система естественного отбора встает всё более остро. И оттого, что человечество, убаюкиваемое моралистами постхристианского толка, старается этого не замечать, или объявлять подобную постановку вопроса расизмом, человеконенавистничеством, фашизмом и т.д., положение усугубляется.
Сейчас цивилизация характеризуется высоким уровнем технического развития, чего нельзя сказать об уровнях биологическом и социальном. Социальное и биологическое здоровье человечества, по сути, принесены в жертву научно-техническому прогрессу, и техническое развитие слишком дорого стоит. И дело не только и не столько в экологической катастрофе. Катастрофы – социальная (фашизм) и биологическая (генетическая) не менее страшные. Проблема же их решения, уже превратилась в триединую задачу.
Современная система здравоохранения имеет колоссальные успехи, но они оборачиваются во вред. Спасая отдельного человека с генетическими повреждениями, добились, что именно такие повреждения стали появляться всё чаще. Возникает противоречие, которое нарастает, Ефремов писал: «…когда вслед за общим ослаблением людей всё чаще стали встречаться болезни испорченной наследственности, лишь немногие передовые умы смогли распознать в этом Стрелу Аримана. Величайшее благодеяние – уничтожение детской смертности – обернулось бедствием, наградив множеством психически неполноценных, полных кретинов или физически дефективных от рождения людей»5. Проблема дегенерации, ведёт к перспективе биологической катастрофы.
С позиций современной морали, люди не могут действовать иначе. По-видимому, безнадёжной будет и попытка, развивая просвещение и культуру, попытаться убедить генетически неполноценных отказаться от производства потомства. Инстинкт продолжения рода – один из самых могучих, запрограммированный срабатывать несмотря ни на что, а если нужно, то и вопреки всему. Кроме того, генетическая неполноценность, как правило, сочетается с умственной отсталостью. И именно группы населения, оставление потомства которыми крайне нежелательно, размножаются наиболее интенсивно. Как решать проблему? Путем насильственной стерилизации генетически неполноценных?! Создать систему социальной селекции, дополнив хирургическую стерилизацию евгеникой*. Наука уже позволяет. Фашизм, всегда начинается с подобных лозунгов, – они, в свою очередь, требуют жёсткой власти, и усиления сверх всякой меры роли государства, что и предлагают сторонники «русской идеи», и создаются условия для того чтобы власть «позаботилась» о людях, так же как и Иисус Христос, установив информационную блокаду.
Но, если не принять меры, биологическая катастрофа становится неизбежной. Так проблема биологической (генетической), экологической и социальной (фашизма) катастроф сливается в одну. Не осознав этого, цивилизация, увязнув в одном проявлении, быстро получит и остальные. Причина по большому счёту в остановке эволюции человека. Её решение способно дать дальнейшее развитие науки. Путь решения нащупан герметическими учениями тысячи лет назад. Он в пробуждении способностей Прямого Луча.
Система естественного социального отбора построенного на пробуждении СПЛ очень сложна, и не может быть описана в рамках одного раздела. Ей я посвящаю третью часть книги. Одной из особенностей данной системы является, что человечество, создав её, не должно самоустраниться от процесса социального отбора, как самоустранилось от отбора естественного в биосфере. Создав систему естественного социального отбора, ведущую к доминированию генетически, интеллектуально и нравственно совершенных людей, человечество должно активно участвовать в её развитии. Контролируя и совершенствуя эволюцию своего детища, которое является лишь первым шагом к высшей, а, вернее, адекватной эволюции Вселенной.
Человечество уже активно вмешивается в свою эволюцию, и делает это всё более решительно и эффективно, естественно не осознавая этого. Самое же главное, человечество делает это с самых древних времён. Как отмечено, цивилизация давно отменила внутри своего организма законы естественного отбора, что и вывело её из первого круга инферно, но, пуская свою эволюцию на самотёк, цивилизация неизбежно рождает массу извраще-
_____________________________
* Евгеника – раздел генетики, наука, занимающаяся физиологическим улучшением человечества, его совершенствованием как биологического вида путём направленного воздействия на геном. (В СССР была запрещена).
ний, кидаясь из крайности в крайность. В то же время история знает попытки взять этот процесс под контроль, и эти попытки не всегда были неудачными.

 Отправлено: 04.10.08 15:33. Заголовок: 4. «Спарта будет на..

4.

«Спарта будет на вершине славы – пока будет соблюдать законы Ликурга», – предсказал дельфийский оракул, и предсказание исполнилось. Спарта единственный древнегреческий город-государство, который не удалось завоевать даже Александру Македонскому. В то же время элементы социального отбора всё же переходили грань меры: в Спарте не было гениев и просто счастливых людей, и она застыла в развитии, абсолютизировав законы Ликурга. В романе «Таис Афинская» Ефремов устами героинь – образованных гетер Таис и Эгесихоры выражает это:
«Когда девушки остались на женской половине, вовсе не так строго отграниченной от мужской, как в Афинах, Таис спросила подругу:
- Скажи, зачем ты не останешься здесь, в Спарте, где ты родная, где нравишься народу?
- Пока у меня есть моя красота и молодость. А дальше что? Спартанцы бедны – видишь, даже племянник царя едет наёмником в чужую страну. Поэтому я – гетера в Афинах. Мои соотечественники, мне кажется, увлеклись физическим совершенством и воинским воспитанием, а это недостаточно теперь для успеха в мире. В древности было иначе.
- Ты хочешь сказать, что лаконцы променяли образованность и развитие ума на физическую доблесть?
- Ещё хуже. Они отдали свой мир чувства и разума за боевое военное превосходство и тотчас попали под жестокую олигархию. В беспрерывных войнах они несли смерть и разрушение другим народам, никому не желая ничего уступать. И теперь моих соотечественников в Спарте много меньше, чем афинян в Аттике. И спартанки отдаются даже своим рабам, лишь бы было больше мальчиков, которых рождается очень мало.
- Я понимаю теперь, почему ты не хочешь остаться здесь, прости меня за незнание, – Таис обняла Эгесихору, и та, растроганная, прижалась к ней подобно Гесионе»6.
Македония так же не случайно стала величайшей державой древнего мира, но элементы отбора в ней касались не всех, а лишь аристократии. Жёсткая система отбора истинных аристократов, действительно способных управлять государством, и позволила маленькой стране с небольшим населением, в основном, занимавшимся разведением коз, бросить к своим ногам почти весь мир древних цивилизаций. Яркий её пример сам Александр и его диадохи. Их с раннего детства забрали у родителей, и дальше их воспитанием занимались Профессионалы. Причём, не те, которые так часто занимаются воспитанием сегодня, а Профессионалы с большой буквы. Одним из учителей Александра и его диадохов был великий Аристотель (впрочем, пример с Аристотелем, возможно, не самый удачный, если говорить о его морально-нравственных качествах). Система подготовки аристократов в Македонии интересна и тем, что родителей не устраняли от воспитания ребенка, напротив, они могли активно участвовать в нём, но под жёстким контролем ментора, не позволяющим испортить ребёнка слепой любовью и неоправданным снисхождением.
Все знают, после смерти Александра македонская империя разрушилась, но мало кто знает, гибель империи не означала гибели аристократии, напротив, македонские династии правили древним миром ещё много веков. Самый яркий пример – царица Древнего Египта, уже во времена Рима, македонянка Клеопатра. Интереснее всего здесь, пожалуй, то, что аристократия Македонии применяла элементы социальной сегрегации по отношению к себе самой, а не собственному и другим народам. В целом система элементов социального отбора в Македонии, вернее, среди македонской аристократии интереснее спартанской, и её исследование открывает значительные перспективы.
Система социального отбора в Спарте была более жестокой, чем в Македонии. Это важно. В жестокости, как и в любой категории нужна мера. Мера жестокости в системе социального отбора необходима, как во многих лекарствах необходима мера яда. Излишняя жестокость рождает не меньше вреда, чем излишний гуманизм. Здесь я хочу коснуться вопроса об эвтаназии.

 Отправлено: 05.10.08 13:16. Заголовок: 5. Вопрос об эвтана..

5.

Вопрос об эвтаназии сложен и противоречив и споры о ней ведутся давно, причём большинство моралистов сходятся – она аморальна, как всякое убийство (самоубийство), поскольку высшей ценностью является индивидуальная жизнь. Написанное ниже, способно вызвать у человека, мыслящего постхристианскими категориями протест. Но попрошу не спешить с выводами и взглянуть на проблему спокойно и вдумчиво.
Необходимость эвтаназии для детей, родившихся с врождёнными инфернальными уродствами (например, без ручек и ножек), вызывает сильнейшее чувство протеста у женщин. Они яростнее всего выступают её противниками. Много вопросов вызывает и проблема эвтаназии в отношении смертельно больных переносящих инфернальные страдания. Но здесь ситуация противоположна. Взрослые дети таких людей нередко не только не сопротивляются эвтаназии, а сами, на свой страх и риск её свершают. Причём, как правило, так поступают наиболее нравственно чистые люди, которые всем сердцем любят родителей. К тому же, люди решившиеся пойти на эвтаназию в отношении родителей, как правило, образованны и развиты интеллектуально, и здесь имеется в виду не тот интеллект, который измеряется тестами, а тот, о котором говорил Фромм. Именно в их любви и знании причина того, что, они идут на чудовищную моральную травму – поступок который, потом нередко не могут простить себе всю жизнь, а так же на нарушение закона.
Женская психология, порождающая протест против эвтаназии к детям, очевидна. Инстинкт продолжения рода запрограммирован срабатывать любой ценой. Матери свойственно любить детей, какими бы они не родились. Этому могучему инстинкту человечество обязано, что выжило, ему же оно обязано всё нарастающей проблемой вырождения. И инстинкт здесь сильнее разума. Слепая материнская любовь, повелевает – ребёнок должен жить, а что у него будет за жизнь, – второй вопрос. Любовь людей же достаточно поживших, чтобы понять, человек рождён для счастья, а не страданий заставляет взрослых людей идти на эвтаназию переносящих инфернальные страдания родителей. Видя чудовищное страдание самых близких людей, они однажды осознают, жизнь в чудовищном страдании тоже смерть, но смерть медленная, более того, торжествующая.
Мать не может принять, жизнь ребёнка родившегося с врождёнными инфернальными уродствами – это торжество смерти. В чём оно проявляется?! Ответ прост и страшен. Если ребёнок рождается с такими уродствами, то родителям не говорят о нём. Им сообщают, он родился мёртвым. Судьба ребёнка так же проста и чудовищна. Есть закрытые лечебные учреждения, в которых содержат таких детей. Содержат чужие им люди. В условиях инферно они редко оказываются хорошими, как и везде преобладает отрицательный отбор, но даже если происходит чудо, и ребёнок попадают в руки хороших людей, он лишён родительской любви, не говоря уже об инфернальном уродстве. В этом аду и протекает его жизнь, к счастью, как бы страшно не звучало, как правило, недолгая.
Таков мир – инфернальный мир, и изменить к лучшему мы его сможем только тогда, когда научимся смотреть в глаза беспощадной правде.
Здесь, безусловно, следует оговорить, эвтаназия может применяться только при врождённом инфернальном уродстве. При уродстве не инфернальном, не говоря об обычных врождённых патологиях, об эвтаназии не может быть и речи. Например, тот же Байрон родился хромым, но это не помешало ему стать сильным человеком, и великим поэтом, что для него, наверное, равные подвиги, и увеличить долю счастья людей, а не их страданий.
Есть ещё важный момент. Законы об эвтаназии будут приняты в большинстве стран уже скоро, и дело не в ноосферном мировоззрении. Такую необходимость диктует экономика. Сегодня четверть ВВП развитых стран, включая Россию, расходуется на обеспечение жизни страдающих врождёнными инфернальными уродствами. То есть четверть зарплат и пенсий людей идёт на их содержание, на оплату труда специалистов работающих с ними, на функционирование закрытых лечебных учреждений в которых они содержатся. Особенно гипертрофированно это выглядело в условиях откровенно голодающей России. В ближайшие десятилетия, если не принять таких законов на эти цели будет уходить половина наших доходов, потом всему обществу придётся работать на это. Соответственно, мировое сообщество обречено на их принятие. Но если они будут приниматься не на основе ноосферного мировоззрения, в очередной раз ударит Стрела Аримана.
В романе «Таис Афинская» Ефремову удалось удивительно полно дать почувствовать целесообразность эвтаназии. Вернее, её удивительную суровую красоту и человечность. Я понимаю, с позиций христианства, и в какой-то мере постхристианства это выглядит кощунством, и всё же давайте, попытаемся взглянуть на эту проблему без христианских и постхристианских шор.
«Есть меж кеосцев обычай прекрасный, Фания: плохо не должен жить тот, кто не живёт хорошо!» – пишет Ефремов, приводя бессмертные, но, к сожалению, ныне незаслуженно забытые слова древнегреческого комедиографа Менандра, перед тем, как описать эпизод романа, который я приведу в полном объёме. Суть дела в следующем. Знаменитый афинский ваятель Клеофрад закончил изготовление статуи Таис – главной героини романа. И понял, это лучшая работа его жизни, превзойти которую ему, стареющему, уже не удастся. И тогда он принимает простое и мужественное решение.
«Будущее сомкнется с прошлым, а потому – танцуй для меня! – обращается он с последней просьбой к Таис. – И Таис, послушная, как модель, импровизировала сложные танцы высокого мастерства, в которых тело женщины, перевоплощаясь, творит мечту за мечтой, сказку за сказкой. Наконец, Таис выбилась из сил.
- Глядя на тебя, я вспомнил твое афинское прозвище. Не только «Четвёртая харита», тебя звали «Эриале» («Вихрь»). А теперь пусть Эрис заменит тебя.
По знаку Клеофрада Эрис танцевала, как перед индийским художником. Когда чёрная жрица замерла в последнем движении и Эхефил набросил на неё, разгоряченную лёгкий плащ, Клеофрад встал, держа большую золотую чашу.
- Мне исполнилось шестьдесят лет, и я не могу сделать большего, чем сделал: последнюю мою Анадиомену. Не могу любить жён, распевать громкие песни. Впереди духовно нищая, жалкая жизнь, а мы, кеосцы, издревле запретили человеку становиться таким, ибо он должен жить только достойно. Благодарю вас, друзья, явившиеся почтить меня в последний час. Радуйтесь, радуйтесь все и ты, великолепная Таис, как бы я хотел любить тебя! Прости, не могу! Статуей распорядится Лисипп, я отдал её ему. И позволь обнять тебя, богоравный друг!
Лисипп, не скрывая слёз, обнял ваятеля.
Клеофрад отступил, поднял чашу. В тот же миг все подняли свои до краев налитые живительным вином, подняла свою и Таис, только Гесиона с расширенными от ужаса глазами осталась стоять неподвижно да Эрис восхищенно следила за каждым жестом афинянина.
Запрокинув голову, он выпил яд залпом, пошатнулся и выпрямился, опираясь на плечо Лисиппа. Чаша с едва слышным звоном упала на землю. Остальные гости, как один, выпили и бросили свои чаши, разбивая вдребезги стекло, фаянс, керамику. Эти черепки насыплют под будущее надгробие.
- Хайре! Лёгкий путь через Реку! Наша память с тобой, Клеофрад! – раздались громкие выкрики со всех сторон.
Ваятель с серым лицом, с непроизвольно подергивающимися губами сделал последнее громадное усилие, широко улыбнулся, глядя перед собой глазами, уже увидевшими мрак Аида, и рухнул навзничь»7.
Ефремов сказал не так уж и много нового. Честь дороже жизни, это достойные люди понимали всегда, вопреки всем позорным проповедям и увещеваниям священнослужителей.
Остаётся добавить, есть категория дороже чести – совесть, она тоже под час стоит жизни. Необходимость в эвтаназии иногда диктуется не только биологическими, но и социальными законами. Пока сильна всякая дрянь эвтаназия нередко является единственной возможностью спасти свою честь и совесть, а так же жизнь, честь и совесть других достойных людей. Ефремов детально описал этот момент в романе «Час Быка». Я приведу фрагмент из разговора начальника земной экспедиции на планете Торманс Фай Родис и тормансианина – инженера Таэля, он полюбил её.
«Фай Родис провела рукой по волосам инженера.
- Слушайте Таэль! Продолжайте их информировать, вы знаете, что у нас нет секретов. Мы возьмём Вас в «Тёмное Пламя», вылечим, дадим крепость тела, психическую тренировку. Вы постигните, как управлять своим телом, чувствами, подчинять себе людей, если это понадобится для вашего дела. И вы вернётесь сюда другим человеком. Потребуется всего два-три месяца.
- Нет, Родис, – он произнес земное имя непривычно для резкого языка Торманса – певуче и нежно, – я не могу стать идеально здоровым среди болезненных людей своей планеты. Не могу потому, что знаю, как много времени и сил надо тратить на себя, чтобы держаться на этом уровне. Я ведь не получил идеального тела как наследство от предков. Одно приближение к вашей силе потребует столько времени и внимания для себя, что меня не хватит на более важное: доброту, любовь, жалость и заботу о других, в чём я вижу свой долг. Мало любви и добра в нашем мире! Мало людей, одарённых и не растративших свои душевные силы на пустяки вроде карьеры – жизни, богатой материально или власти. Я родился слабым, но с любовью к людям, и не должен уходить с этого пути. Спасибо вам, Родис!
Родис помолчала, вглядываясь в инженера, потом её «звёздные» глаза потухли, прикрытые опущенными ресницами.
- Хорошо Таэль! Побуждения ваши прекрасны. Вы по настоящему сильный человек. Будущее планеты в руках таких, как вы. Но примите лишь один дар от меня. Он освободит вас от опасения возможных мук и поставит вне власти палачей. Если найдете нужным, то сможете передать его и другим…
Она снова посмотрела на инженера: понимает ли?
- Да, вы догадались верно. Я научу вас умению мгновенно умереть в любой момент, по собственной воле, не пользуясь ничем, кроме внутренних сил организма. Испокон веков все тираны больше всего ненавидели людей, самовольно уходивших из-под их власти над жизнью и смертью. Право распоряжаться жизнью и смертью стало неотъемлемым правом господина. И люди уверовали в этот фетишизм, поддержанный христианской церковью. За тысячелетия прошедших на Земле цивилизаций они не придумали ничего, кроме мучительных способов самоубийства, доступных и зверю. Только мудрецы Индии рано поняли, что, сделав человека владыкой собственной смерти, они освобождают его от страха перед жизнью… – Родис подумала и спросила: – Но, может быть, с вашим долгом «ранней смерти» всё это не так существенно, как в древности на Земле?
- Очень важно! – воскликнул Таэль. – «Нежная смерть» тоже целиком в руках олигархии, и без позволения никто не войдет в её дворец. А для нас, образованных долгожителей, зависимость жизни и смерти от владык абсолютна.
- Выберите время, – решительно сказала Родис, – при вашей психической нетренированности вам понадобится несколько занятий.
- Так много!
- Это нельзя усвоить без опытного учителя. Надо знать, как останавливать сердце в любой желаемый момент. Едва обычный человек Ян-Ях начнёт тормозить своё сердце, как мозг не получая нужного ежесекундно кислорода и питания, сразу подхлестнёт его. Поэтому для торможения сердца надо усыпить мозг, но тогда утрачивается самоконтроль и «урок» заканчивается смертью. Моя задача научить вас не терять самоконтроля до последнего шага из жизни.
- Благодарю, благодарю вас! – радостно воскликнул Таэль. Смело взяв обе руки Родис, он покрыл их поцелуями.
- Она высвободила руки и, подняв голову инженера, сама поцеловала Таэля.
- Никогда не могла подумать, что я отдам влюблённому в меня человеку дар умереть. Как бесконечно странна и печальна жизнь во власти инферно!..
Заметив, что Таэль смотрит на неё с недоумением, она добавила:
- В одной из древних легенд Земли говорится о богине печали, утешавших смертных отравленным вином.
- Я помню эту легенду и теперь знаю, что она пришла от общих наших предков! Только у нас говорится, что вино приготовили из лоз, выраставших на могиле любви. У вас тоже?
- У нас тоже.
- И это так, богиня печали!»8
Здесь только следует добавить, полный титул тройственной богини, которую в «Часе Быка» олицетворяет Фай – богиня Счастья и Печали.

 Отправлено: 06.10.08 14:09. Заголовок: 6. В приведённых фр..

6.

В приведённых фрагментах Ефремову удалось не только точно выразить общественно-государственные особенности Древней Греции, но и дать почувствовать ту любовь, которую он питал к её истории, – истории Эллады. «На тысячи будущих лет Эллада останется прекрасной грезой для всех чего-нибудь стоящих людей»9, – писал Ефремов, считая Древнюю Грецию жемчужиной древнего мира. Страной, где удалось полно соблюсти меру в общественно-государственном устройстве, хотя, очевидно, данное произошло случайно, но это прекрасная случайность. Её раздробленность на независимые города-государства – полисы, вела не только к ослаблению. У всего в мире две стороны, и второй стороной раздробленности было то, что она давала развитой личности возможность, играя на противоречиях между полисами, отстоять свою свободу. В том числе и свободу творчества. Видимо здесь следует искать истоки великой древнегреческой культуры, позволившей ей в полной мере сохранить корни культуры Крита, и, по существу, определившей всю истинную культуру нашей цивилизации.
Жемчужиной средневековья Иван Ефремов считал Древнюю Русь, нашу страну в период феодальной раздробленности. Не знавшую такой меры религиозного мракобесия, столь чудовищно изуродовавшего историю Западной Европы. Страну, культура которой всегда была эллинистической, многое заимствовавшей от наследницы Древней Греции – Византии. Не лучшей наследницы, но наследие крайне интересно преломилось именно в нашей стране благодаря её дохристианской культуре – культуре Арктиды, открыв для нас более чем значительные исторические перспективы, перечёркнутые монголо-татарским нашествием. Ефремов мечтал написать роман о Древней Руси, раскрыв в нём всё величие нашей истории. Показать те невероятно глубокие корни, которые позволят однажды России вывести на адекватный путь развития всё человечество, подарив ему меру.
Социальный отбор рождают не только общественно-государственные условия, он возникает и в результате условий природно-климатических. Социально здоровые цивилизации всегда возникали в сбалансированном климате, на грани трудных и благоприятных условий. По этой причине они не возникали, например, в тундре, или в Антарктиде.
«Красота и смерть всегда вместе»10, – писал И. Ефремов, они неразделимы: как в материальном мире, так и в душе каждого. Красота возникает только на лезвии бритвы, и балансирует на нём, рождаясь в трудных, но здоровых условиях, ведущих к выживанию совершенного, достойного жить, нарушение меры неизбежно ведёт к извращению Красоты, и деградации. «На грани между суровыми и благоприятными условиями вырабатывается физическое совершенство»11. Полностью это относится и к совершенству духовному, превышение: как меры Зла, так и меры Добра, перекос, неизбежно рождающий Стрелу Аримана. В холодном и чистом воздухе (равно как в холодной и чистой воде) выживают здоровые и чистые формы жизни. В затхлом воздухе и тёплых нечистотах они захлебываются, и выживает всякая мразь. Человеческая цивилизация сегодня, куда больше напоминает тёплые нечистоты, чем хрусталь чистой студёной воды, питаемой горными источниками. Но каждый чего-нибудь стоящий человек верит, такое положение только на сегодня, вернее он знает это, – это знание глубоко внутри его, природа данного удивительного и прекрасного знания, думаю, внимательному читателю уже понятна, если же ещё нет, то обязательно станет, понятна в дальнейшем. Я приведу стихотворение моего земляка Сегежского поэта В. Праслова, на мой взгляд, хорошо иллюстрирующее ситуацию:

Я как звёзды рассыплю слова,
Я наполню их звоном хрустальным.
Будет ясной моя голова,
Будет сердце чуть-чуть печальным.

Мне вам нужно успеть рассказать,
Я узнал, по особым приметам,
Что однажды людские глаза
Заискрятся на зависть рассветам.

И богам станут люди подстать,
Со здоровьем, прочнее, чем камень;
Станет дружба крепка, будто сталь,
А любовь будет длиться веками.

И не в тягость нам станут года.
Это будет, поверьте мне люди,
К сожаленью, не знаю когда,
Но зато стопроцентно – будет!

Человечество только начало выходить из зависимости от природно-климатических условий, и даже сейчас этот выход относителен. В недавнее время они оказывали огромное влияние на формирование макросоциумов. В этом плане русскому народу, можно сказать, повезло. «Северный ветер создал викингов», говорят норвежцы. В полной мере это относится и к русским, их формировали суровые, но здоровые условия севера. То же можно сказать и об индейцах Северной Америки, племена которых никогда бы не удалось покорить и загнать в резервации имей они иммунитет против водки. И таких народов не мало.
Ефремов всё же многое успел сказать о России. Вот небольшой фрагмент его рассказа «Афанеор, дочь Ахархеллена», написанного в 1959 г. В нём применяется неожиданный прием. Россия рассматривается через восприятие человека, недавно понятия, не имевшего о том, что такая страна существует, и что есть такой народ, русские. Через восприятие рыцаря пустыни, бесстрашного и благородного воина, туарега Тириссуэна, хорошо знающего, что понятия честь и достоинство не пустые слова. Неожиданный ракурс позволяет многое проявить. Ефремов писал: «Тирессуэн понял всё до конца. Бессолнечная и холодная страна, занесённая снегом, скованная морозом, порождала таких же живых, горячих людей, полных стремления к прекрасному и способных создавать его, украшая жизнь, как пламенная сухая земля юга. Права была дочь Ахархеллена, устремляя свои мечты вслед за Эль-Иссей-Эфом к России. Трудно было жить русским в такой суровой земле, но они не ушли никуда от своей доли, как-то сделали и предки туарегов. Они закалили тело и душу в морозной белизне севера, как туареги – в пламенной черноте гор и равнин Сахары! Вот почему душа русского человека смотрит глубже в природу и чувствует богаче, чем душа европейца, вот почему Эль-Иссей-Эф так хорошо понимал кочевников пустыни, а те – его!»12.
Жестокая и эффективная система социального отбора работала в России в силу суровых, но здоровых природно-климатических условий. По этой причине русский народ освоил Сибирь, причём, именно так – народ, а не государство, государству осталось признать свершившийся факт. С одной стороны, история русского народа полна инфернального страдания, но с другой, в русском народе всегда было очень развито чувство свободы в объективном её понимании, как сбалансированной взаимозависимости каждого от всех и всех от каждого. Характер русского человека очень независим, но при этом он всегда готов прийти на помощь каждому, кто в ней нуждается. Так называемая «широта души» русского человека широко известна во всём мире.
Не стоит, конечно, идеализировать русский народ, в нём, как и везде, глубоки и элементы социальной деградации, и русский человек в равной мере способен как на подвиг, так и на подлость, что лучше всех понимал Достоевский. Ефремов предупреждал – нельзя безнаказанно пройти через инферно. Но всё же в трудных, но здоровых условиях выживают не те народы, в которых развита взаимная вражда и ненависть, а те, в которых развита взаимопомощь и взаимовыручка, именно здесь корни «русской души». «Варварская страна», с глубокомысленным видом говорят многие «цивилизованные» люди на Западе. Но даже они вынуждены признавать, Россия – крайне загадочная страна, не раз удивлявшая мир. «Загадочная русская душа», «Умом Россию не понять», эти выражения широко известны. Ефремову удалось снять покров тайны, доказать, Россию можно понять и умом.
Здесь и заключена разгадка того, что непобедимая армия Наполеона, завоевавшая всю Европу, вдруг, нашла бесславный конец на просторах России. Что полчища Гитлера постигла та же участь, и, более того, Россия спасла от «коричневой чумы» мир. И, наконец, впервые в истории человечества именно с бескрайних просторов России вдруг поднялись корабли в космос – здесь уместно напомнить, настолько великого дела в истории человечества нет, вернее, не так, в истории нет настолько великих дел, как эти три.
Впрочем, в одной работе никогда не перечислить всех славных дел «варварского народа варварской России», долг перед которым не оплатить всей цивилизации вместе взятой.
Каждый, кто всерьёз изучал Россию, знает её воистину неисчерпаемый потенциал. И этот потенциал не только в её колоссальнейших природных ресурсах. Главный потенциал в другом – в великой душе её народа. Да, глубоко изуродованного сначала монголо-татарским игом, потом самодержавием, потом номенклатурным режимом. Да, очень часто спивавшегося, невежественного и безкультурного. Да, фактически забывшего свои великие исторические корни, но, безусловно, сохранившего их, сохранившего в полной мере. И каждый, кто понял всю невероятную Красоту души нашей страны, так часто скрытую за безобразной оболочкой, не мог её не полюбить.
Это всегда чувствовали лучшие. Ефремов, сняв покров тайны с «загадочной силы России», не на чувственной основе, а на основе знания, и это поможет русскому народу, осознав себя применить её сознательно.
Социальный отбор, ведущий к совершенствованию человечества, как биологического вида, и к совершенствованию человеческого организма, необходим в условиях высокоразвитой и социально-здоровой цивилизации. В условиях отказа от системы естественного отбора не существует другого пути обеспечить её здоровье. И чем позже цивилизация придёт к необходимости создания такой системы, слушая моралистов постхристианского толка, тем большей будет цена. Если же она придёт к этому слишком поздно, то цена окажется более чем чудовищной и непомерной. Указанная истина вновь настолько проста, что её без труда способен понять даже ребёнок, но, тем не менее, человечество уже многие века никак не может её понять, причина одна – мнимая мудрость христианского (вернее псевдохристианского) мировоззрения, чудовищно опасный яд, уже отравивший и продолжающий отравлять столько душ. Говоря другими словами, социальный отбор, если он ведётся на основе научного знания, да к тому же на молекулярном уровне, способен оказаться намного эффективнее естественного к тому же он намного гуманнее. Естественно, проводя такую работу, крайне важно не забывать, что в основе мироздания лежит принцип мера за меру, и, нарушая его, мы неизбежно порождаем условия, увеличивающие, а не уменьшающие инфернальное страдание (превращаем развитие в деградацию).
Миллиарды и миллиарды лет эволюции совершенствовали систему естественного отбора. Именно поэтому вмешательство в неё возможно лишь на основе глубокого научного знания. Но не вмешиваться цивилизация не может, подавление естественного отбора ведёт к биологической и социальной деградации. Наука будет в состоянии решить эту проблему, лишь приступив к глубокому изучению Высших способностей сознания порождаемых Кундалини – способностей Прямого Луча. Для того же, что бы всерьёз приступить к их изучению, нужно глубоко изучить два крайних состояния психики – состояния транса и экстаза.
Указанное положение заставляет человека выступать Творцом. Чем больший информационный и энергетический потенциал сосредотачивает в руках цивилизация, тем больше проблем неразрешимых без творчества. Не труд создал человека, а способность сознательно творить прекрасное. Именно по этому творческий труд доставляет человеку такое наслаждение. Творчество создало Человека, и именно оно является той самой «божьей искрой», о которой говорят поэты, объявляя непостижимой. Человек не только способен понимать, хранить и защищать прекрасное. Он способен его созидать. И в этом он богоравен.
По мере развития цивилизации значение творчества нарастает. Цивилизация, накопившая мощный информационный и энергетический потенциал, недооценивающая значение творчества обречена на гибель, или ещё худшую участь, поскольку без творчества невозможно его адекватное накопление. Человечество и его представители обречены на инфернальные страдания и смерть, пока не осознают предназначение, если, конечно, осознают. Нельзя исключить, среди разумных цивилизаций тоже есть естественный отбор.
Это не значит, что цивилизация может решить проблему биологического бессмертия, только достигнув разумной социальной организации. Само по себе это было бы правильным, но изначальный перекос в развитии привёл человечество ко многим вещам, к которым оно не готово социально. В полной мере это относится и к биологическому бессмертию.
Решить проблему биологической смерти технически вполне позволяют работы связанные с клонированием, но этот факт сегодня кое-кто и стремится замолчать.
Ситуация выглядит так.

 Отправлено: 07.10.08 14:33. Заголовок: 7. В 1963 г. америк..

7.

В 1963 г. американский учёный Л. Хейфлик доказал, клетки в высшем организме делятся только 40-50 раз, и именно это и является причиной старения и смерти. Хотя, конечно, здесь я сознательно упрощаю вопрос.
В микромире смерть исключение. Простейшие одноклеточные организмы в основной массе бессмертны – они могут делиться бесконечное количество раз. Та же амёба, или туфелька инфузория, оказавшись, даже в одиночестве, в благоприятных условиях быстро заполнят их себе подобными, при этом первый, так сказать, материнский организм останется жить и здравствовать. При желании, можно сказать: в микромире клонирование нормальное явление, более того – главное условие размножения. При этом ни организм донора, ни организм реципиента понятия не имеют что такое естественная смерть.
В макромире аналогичным образом обстоит дело у некоторых видов червей, а недавно был открыт вид бессмертных медуз.
Несколько хуже обстоит дело в организме растений.
Там клетки делятся много большее число раз, чем в высших организмах, но тоже ограниченное. Поэтому деревья и другие растительные организмы умирают. Клонирование, или вегетативное размножение в растительном мире, тем не менее, тоже норма. Если взять веточку любого дерева и поместить в благоприятные условия, она быстро пустит корни и из неё вырастет дерево. В равной мере это относится к клетке любого растительного организма. Если взять клетку дерева и поместить её, только теперь не в просто благоприятные, а в специальные условия, то из этой клетки так же вырастет целое дерево.
Исходя из этого, по идее, можно взять и часть тела человека, например, кусочек кожи, и поместить в специальные условия, и из этого кусочка должен вырасти целый человек. Но этого не происходит. Как отмечено, причину установил Хейфлик – ограниченное число делений клеток в высших организмах.
Когда это окончательно установили, естественно, встал вопрос: Почему клетки в высших организмах делятся так мало, и возможно ли преодолеть предел Хейфлика? На этот вопрос сегодня уже почти удалось ответить и предел Хейфлика преодолеть, причём, без «почти», поэтому и стало реальностью клонирование. Но предел Хейфлика сегодня преодолевается скорее эмпирически, чем научно. В целом работа по клонированию пока напоминает «русскую рулетку», например, клонировать знаменитую овечку Доли удалось лишь с 300 попытки. На этом основании некоторые учёные даже отказываются считать Доли и иные аналогичные эксперименты клонированием в чистом виде. Тем не менее, перспективы здесь более чем впечатляют.
Уже ясно, клетка способна жить и воспроизводиться без всяких признаков усталости или старения бесконечно долго. В 70-е годы открыли, при делении большинства клеток происходит постепенное укорачивания полимерной цепной молекулы ДНК – носителя наследственной информации. В процессе копирования звеньев её цепи укороченные концы молекулы ДНК оказываются расположенными на её краях – теломерах (концевых участках, в переводе с греческого). Укорачивание теломер и является теми биологическими часами, которые отсчитывают число делений. Как только теломеры в результате пройденных циклов копирования хромосом достигают некой критической длины, клетка перестает делиться. Именно увеличение числа таких клеток – одна из причин старения.
В 1985 г. в клетках простейших организмов обнаружили фермент, который достраивал концы теломер укорачивающихся при делении. Он позволяет клеткам делиться бесконечно. Его назвали теломеразой и вскоре обнаружили его и внутри клеток человека и высших животных. Теломераза работает и в зародышевых клетках, а так же начинает проявлять себя при онкологических патологиях. До 90 % опухолей человека обладают теломеразной активностью, раковые клетки в нашем организме бессмертны.
Создается впечатление, в клетках высших организмов отсчитывают ход жизни своеобразные часы. Пока завод не кончился, клетка способна к делению. Осталось разобраться, как вновь их завести. Исследования в этой области вполне позволяют решить проблему биологического бессмертия в течение ближайших 20-30-и лет.
Достижение биологического бессмертия – «постижение Равновесия» одна из главных целей герметических учений, высшей мистерией в Герметизме всегда была мистерия Равновесия. Напоминаю, согласно древнегреческой легенде жители Арктиды были бессмертны, вернее, жили, сколько хотели, если они уставали от жизни, то «уходили» посредством эвтаназии.
Похоже, достижение биологического бессмертия естественный этап эволюции цивилизации. Но не всем это нравится. Сопротивление самой идее бессмертия со стороны всех олигархий стремительно нарастает.
Любым олигархиям, как и Иисусу Христу или Господу Богу, как кому больше нравится, нужен обыватель, а если решить проблему биологического бессмертия, решение проблемы обывателя, может быть, состоится само собой. Люди, которые будут жить веками, обречены на высокое интеллектуальное развитие. И по мере взросления социумов состоящих из бессмертных или живущих века личностей будет повышаться мера ответственности власти, неважно тайной или явной, перед ними. У таких людей просто невозможно забрать мир чувства и разума, если пользоваться выражением Ефремова. И это быстро приведёт к концу олигархии, как социального явления – решит проблему отрицательного отбора (Стрелы Аримана). Власть, всерьёз отвечающая за свои деяния перед личностью и обществом, попросту не сможет осуществлять эксплуатацию их труда, творчества и знаний.
Учёные, работающие в данной сфере, хорошо знают, с каким сопротивлением со стороны власть предержащих приходится сталкиваться. И на помощь власти уже устремилась церковь. Очевидно, насколько ожесточённая борьба развернулась вокруг клонирования, но это вершина айсберга. Главная форма борьбы властей с этими исследованиями замалчивание их результатов. В СМИ слишком мало говорится, что клонирование позволяет решить вопрос индивидуального биологического бессмертия. В СМИ контролируемых власть предержащими в перспективе нельзя исключить публикаций дезавуирующей дезинформации. Ситуация аналогична ситуации с описанными «торсионными полями».
Как бы неожиданно не звучало, но вокруг бессмертия в какой-то мере уже разворачивается политическая борьба, и в будущем, по-видимому, она станет частью политической работы ноосферных движений и организаций, право на бессмертие имеет каждый человек.

Источники ссылок:

1. И. Ефремов, «Лезвие бритвы», Собрание сочинений в шести томах, Москва, «Современный писатель», 1992 г., т. 4., с. 642.
2. И. Ефремов, «Лезвие бритвы», там же, т. 4, с. 634-636.
3. И. Ефремов, «Лезвие бритвы», там же, т. 4, с. 146.
4. И. Ефремов, «Туманность Андромеды», там же, т. 3, с. 280-281.
5. И. Ефремов, «Час Быка», там же, т. 5, с. 311.
6. И. Ефремов, «Таис Афинская», там же, т. 6, с. 68.
7. И. Ефремов, «Таис Афинская», там же, т. 6, с. 369-370.
8. И. Ефремов, «Час Быка», там же, т. 5, с. 261-263.
9. И. Ефремов, «Таис Афинская», там же, т. 6, с. 126.
10. И. Ефремов, «Таис Афинская», там же, с. 237.
11. И. Ефремов, «Лезвие бритвы», там же, т. 4, с. 583.
12. И. Ефремов, «Афанеор, дочь Ахархеллена», там же, т. 1, с.527.

 Отправлено: 27.05.09 02:11. Заголовок: Эуг Белл пишет: Ефр..

Эуг Белл пишет:

цитата:

Ефремов не говорил ничего о реинкарнации.

Так ведь и я в данном контексте о ней не говорю, а говорю только о том, что изботочная информация не поддаётся объяснению как через генную память, так и через реинкарнацию. Я имею в виду только то, что это намного более сложная проблема. Мог ли Ефремов это не понимать? Не думаю, научных данных было накопленно немало уже и тогда, и он прекрасно знал об этом, и изучал проблему много десятилетий. Тот же "Эллиниский секрет" он написал в 1945 г., мне, кстати, посчастливилось держать в руках его подлинную рукопись. Детальное же описание он сделал в ЛБ, в 1961 г. И хотя он там прямо даёт объяснение через генную память, так ведь в СССР это было без вариантов, ЭС вообще опубликовали только в 1964 г., и то, когда он показал издателю уже изданный ЛБ где он, впервые в СССР, рассказал людям об избыточной информации. Тут уж издатель согласился рискнуть и опубликовать ЭС. И это во-первых, Евгений.
Во-вторых, о реинкарнации он сказал, и фактически прямо, в ЧБ, когда открытым текстом написал, что СПЛ связанны с нуль-пространством, без реинкарнации такая связь невозможна. Вот почему этого 48 лет никто умудрился не заметить для меня загадка. Равно как я до сих пор не могу понять как на той же КоЗе после этого могут продолжать "с кровавой пеной у рта" утверждать, что "Ефремов был настоящим советским писателем, настоящим коммунистов, настоящим материалистом-диалектиком", впрочем, на "Ноогене" от них тоже недалеко ушли.

Эуг Белл пишет:

цитата:

Где в ЧБ Ефремов отказывается от "скручивания" Эволюции? Что-то новое. И в то же время пишет "Космос и палеонтология", где это утверждает?!

Я не о "сручивании", а о "сходном облике разумных существ на разных экзопланетах". В ЧБ он прямо пишет совершенно другое:
"Кажущееся отсутствие обитателей на планетах около центра Галактики, где под километровыми сводами застыли или медленно вращались прозрачные диски, излучавшие голубое сияние. В других мирах встречались звездовидные формы, окаймленные тысячами ослепительных фиолетовых шаров, в отличие от дисков ориентированные вертикально. Тормансиане так и не поняли, что это: машины, конденсировавшие какой-то вид энергии, или психические воплощения мыслящих существ, пожелавших остаться не распознанными даже для приемников Великого Кольца".

Эуг Белл пишет:

цитата:

Можно заменить "разумная" на "адекватная", это примерно одно и то же.

Нет. "Адекватно" более общее понятие, и предполагает адекватность не только разуму, но и здоровым чувствам, (не здоровые чувства, не адекватны), из которых вытекает мораль.

 Отправлено: 27.05.09 13:41. Заголовок: Эуг Белл пишет: Счи..

Эуг Белл пишет:

цитата:

Считать, что ИАЕ не говорил о реинкарнации только потому, что жил в СССР - это наша фантазия.

Ну, какая же это фантазия? Тогда дайте другое обяснение возникновению в сознании человека СПЛ изначально связанных с нуль-пространством. Кстати, в ТА он прямо пишет о том, что существует реинкарнация, излагая это как доктрину орфиков, и там же он прямо пишет, что после ВВР человечество примет именно эту доктрину. И в ракурсе СПЛ этому совсем другая цена, уже нельзя сказать, что он просто излагал взгляды древних.

Эуг Белл пишет:

цитата:

Например, если кто-то будет утверждать, что 0-пространство - это НАУЧНАЯ теория, я только улыбнусь. ЭТО ЛИТЕРАТУРНЫЙ ПРИЕМ.

Нет. Весь ефремовский "коммунизм" невозможен без пробуждения СПЛ тесно связанных с нуль-пространством - без них невозможно создание новой научной парадигмы. Можно сказать так, разумно и справедливо устроенное общество будущего может создать только Прямой Луч. Нуль-пространство это физический аналог Аристона, лежащего в самой основе концепции Ефремова. И он исходит из того, что это научно, только принадлежит науке будущего - новой интроспективно-аналитической парадигме.

Эуг Белл пишет:

цитата:

Раз ИАЕ нигде не говорит напрямую о реинкарнации, значит - мы НЕ МОЖЕМ утверждать, что это его идея. Так ведь?

Можем, Евгений. СПЛ объясняются только через неё, а то что это не просто художественных приём, а сама осонова концепции Ефремова я уже орписал.

Эуг Белл пишет:

цитата:

Кстати, говорится о мыслях тормансиан, которые ничего не поняли. Кроме того, психическое воплощение существ, которые пожелали остаться нераспознанными - от этого до внешнего вида ОЧЕНЬ ДАЛЕКО!!!

Евгений, я Вас умоляю! Где население планет? Человекоподобное население? Чётко же написанно: "кажущееся отсутствие", то есть, на планетах, таки, есть разумное население. В том то и дело, что "пожелали остаться нераспознанными". Как Вы себе это представляете? Картины планеты видны, а население исчезло. Какой смысл в сокрытии своего внешнего облика? С каких пор он стал тайной, тем более если он, скажем так, такой же как и у всех? И не нужно о "нечеловеческом мышлении", вот здесь у Ефремова, напротив, всё чётко - мышление может быть ТОЛЬКО ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ.

Эуг Белл пишет:

цитата:

Андрей, Вам было бы не дурственно послушать лекции по физике на сайте "Элементы". В особенности хороша лекция Линде!

Не обещаю. Фактор времени. Но ссылку, таки, дайте.

 Отправлено: 09.06.09 03:02. Заголовок: Самадхи

Предлагаю начать подбор фактов не вписывающихся в современную научную парадигму, но поддающихся объяснению с позиций научной парадигмы поддерживаемой, в том числе, И. Ефремовым и О. Бердником.

Для начала вот ссылка на обзор описаний феномена Ламы Даша Доржо Итигэлова, бывшего главы буддистов Бурятии.

Подробный обзор:

http://www.fund-intent.ru/pubso/st0099.shtml

Краткая информация в Википедии:

http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%98%D1%82%D0%B8%D0%B3%D1%8D%D0%BB%D0%BE%D0%B2,_%D0%94%D0%B0%D1%88%D0%B8-%D0%94%D0%BE%D1%80%D0%B6%D0%BE

Пожалуй, один этот феномен камня на камне не оставляет от веры в смерть.

 Отправлено: 30.06.09 14:27. Заголовок: Да, Евгений, не пони..

Да, Евгений, не понимаю о чём мы спорим.
Ефремов везде предлагает биполярное сочетание аналитики (которая невозможна без математики) и интроспекции (в которой математика вредна), и одно должно уравновешивать другое.
Что в этом плохого?
Минус математики в том, что она совершенствует ум, а не сознание. Современная йога вообще относится к уму чуть ли не с презрением, поскольку тот "крайне беспокоен" и умирает со смертью личности, высшие же способности сознания, которыми удалось овладеть в этой жизни, остаются с человеком и после смерти, и, если пользоваться выражением Ефремова, именно после очередной смерти дают ему возможность, однажды: "Напиться из священного ключа Персефоны".
Но нам, думаю, не стоит противопоставлять одно и другое, вот здесь диалектическая триада точно уместна, и, может быть, уместна как нигде.
Не знаю почему Вы так буквально ненавидите концепцию реинкарнации, но она слишком многое объясняет, чтобы от неё отказываться, и никак не мешает человеку оставаться учёным. Тот же Фромм, по сути создавший концепцию Ефремова, всегда подчёркивал, что верит в реинкарнацию, и эта вера не сколько не помешала ему стать великим учёным, та же история с Вернадским, один к одному. А без них Ефремов был невозможен.

 Отправлено: 02.07.09 21:51. Заголовок: Тащусь от гуманитари..

Тащусь от гуманитариев. Если мысль требует вставания с дивана - значит надо еще полежать и подождать, пока во мне кто-то более мудрый не реинкарнирует, или моя нематериальная мысль не породит у жены материальную потребность меня покормить .
Пример, конечно, идиотский, но раз уж Вам так мила реинкарнация...
Почему ее не бывает?
1. Она нарушает законы сохранения.
2. Носители памяти материальны (относятся к разуму) и, следовательно, не могут передаваться нематериально (с сознанием).
Почему она не нужна?
1. Ее легко придумать.
2. Ее эффект можно объяснить законами вероятности.
3. Ее эффект можно объяснить передачей информации параллельными каналами.

 Отправлено: 02.07.09 21:57. Заголовок: gudleifr пишет: Поч..

gudleifr пишет:

цитата:

Почему ее не бывает? 1. Она нарушает законы сохранения. 2. Носители памяти материальны (относятся к разуму) и, следовательно, не могут передаваться нематериально (с сознанием).

Как быть с регрессивным гипнозом и исследованиями доктора Яна Стивенсона?

 Отправлено: 02.07.09 22:19. Заголовок: Подумать, а не стрем..

Подумать, а не стремиться объяснить небывалое небываемым. Это почти всегда помогает. Однако, моя ерундиция в этом вопросе слабовата, поэтому прошу либо ссылочку, либо понятно и в двух словах.
Обращу только Ваше внимание, что под гипнозом мы получаем у человека информацию: "Стою я на рыночной площади..." А ведь, как раз, где она хранится, мы знаем, и то что она умирает вместе с мозгом гарантировано.

 Отправлено: 02.07.09 22:19. Заголовок: Наиболее толково, на..

Наиболее толково, на мой взгляд, исследования Стивенсона описанны в книге Сильвии Крэнстон
Кери Уильямса ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЕ (НОВЫЕ ГОРИЗОНТЫ В НАУКЕ И РЕЛИГИИ). Вот её часть об этих исследованиях http://www.theosophy.ru/lib/reinc2.htm

 Отправлено: 02.07.09 22:28. Заголовок: Спасибо, но, к сожал..

Спасибо, но, к сожалению, в работе нет ответа ни на один из моих пунктов, приведенных выше.
Кстати, Ваша теория реинкарнации полностью противоречит произведениям ИАЕ. Генная память все-таки вещь немного менее противоречивая.