Отправлено: 12.05.10 11:06. Заголовок: *Джон Мирдин Рейнольдс: ВИККА И ТАНТРА*

*ВИККА И ТАНТРА*

Джон Мирдин Рейнольдс

В этой работе я попытаюсь сравнить систему современных языческих верований, известную как "викка" (i), "крестным отцом" которой является писатель и этнограф Джеральд Гарднер, с некоторыми элементами школ тибетского буддизма, известных как "Ваджраяна". Последователи "викка" утверждают, что их практики являются возрожденной формой древней европейской религии, в которой почиталась божественная пара Великой Богини и Рогатого Бога. Интересно, что культ этих божеств не ограничен ареалом дохристианской Европы. По большому счету, эти архетипические образы едины для большинства древних культур. Без особого труда мы найдем их как в ближневосточных (Баал и Астарта), так и в индуистских (Шива и Деви) культах.
В системе индуистской тантры единение Бога и Богини в экстатическом наслаждении означает союз мужской и женской энергий на психическом (ii) и физиологическом уровнях практикующего (iii). Этот "мистический брак" или, в традиционных терминах, "махасукха" (великое блаженство), позволяет достичь высших уровней сознания, а также в большей мере реализовать духовный и психический потенциал человека. На мой взгляд, именно интеграция божественных принципов мужского и женского архетипов лежит как в основе индуистской и буддийской тантры, так и в основе современного язычества.

С точки зрения ортодоксального христианина, "викка", равно как и другие языческие - читай "не-христианские" - традиции, есть порождения "дьявола", некоего повелителя темных сил, падшего ангела, что восстал против бога и
за то был низвергнут во тьму. "Дьявол" - оппонент бога на Земле, пытающийся подчинить себе души человеческие, а потому извращающий все благое. Несмотря на то, что он также является тварью божьей и, следовательно, подчиняется его воле, в христианской мифологии дьявол наделяется большим могуществом - недаром для многих последователей Жана Кальвина это создание практически не зависело от божьей воли и небесного провидения, что, в свою очередь, тоже неудивительно - ведь Кальвин, в частности, опирался на писания Св.Августина, который до принятия христианства был последователем манихейской традиции; согласно учению пророка Мани, мир есть ничто иное как соперничество двух полярных сил, Добра и Зла. Манихейский дуализм разделяли и пуритане - первые европейские поселенцы в Северной Америке; здесь, кажется мне, и кроется секрет одной из особенностей современного американского сознания, где вечное соперничество Света и Тьмы
превратилось в войну "хороших парней" с "плохими". Что ж, с литературной точки зрения, эта концепция достаточно интересна, однако с теологической - довольно примитивна. Есть одна важная черта, отличающая христианскую традицию от манихейской - борьба Света и Тьмы будет продолжаться не вечно, а до тех пор, пока не наступит "Страшный Суд", отмеченный триумфальным явлением посланца бога, который повергнет дьявола, его воинство и всех прочих грешников . читай .не-христиан. - и предаст их вечным мукам в адском пламени. После этого мир будет полностью избавлен ото всякого зла, и повсюду воцарится Свет. Эта война идет и на личностном уровне, в душе каждого христианина - против искушений
плоти и прочих "дьявольских искусов". Причем, как свидетельствуют многочисленные скандалы, связанные с христианскими деятелями, "дьявольские искусы" настолько сильны, что от них не спасает даже преданное служение богу - судя по всему, полностью "искушения плоти" прекратятся только с избавлением от самой плоти, т.е., в момент физической смерти.
Итак, с точки зрения ортодоксального христианина, современные "ведьмы" и "колдуны", как и все прочие, кто не придерживается христианства, являются - неважно, по собственной ли воле или по неведению - слугами дьявола, а потому после смерти им суждены вечные мучения. С точки зрения ортодоксального христианина, любое "языческое" божество есть либо манифестация дьявола, либо его прислужник; любая "магия", если она произведена не с ведома "Святого Духа", является "дьявольской силой", вне зависимости от того, насколько она благотворна. Этот дуализм и составляет особенность христианского мировоззрения. Конечно же, в реальной жизни не все христиане настолько радикальны, однако и до сих пор многие ортодоксальные последователи этого учения считают своей обязанностью сражаться с теми, кто не разделяет их точку зрения. Как это не парадоксально, но базовые принципы христианства - "терпимость" и "смирение" - на деле не имеют к таким людям никакого отношения. Для них существует только один путь: язычников - крестить, еретиков - уничтожить.
Если посмотреть на эту проблему несколько иначе, сквозь призму психологии, то дьявол будет всего лишь темной стороной бога, "тенью божьей". Как ни странно, в этом смысле быть сатанистом (в христианском понимании этого слова) значит быть "христианином наоборот" - то есть, следовать тем же заветам, только "вывернутым наизнанку".

С другой стороны, язычество - это традиция, существовавшая независимо от христианства; здесь существует своя мифология и космология, не имеющая ничего общего с христианским учением. Хотя приверженцы и той и другой традиции часто пользуются одними и теми же словами - как, например, "Свет", "Тьма", "ведьма", "магия" - значения этих слова в язычестве не имеют никакого отношения к христианским стереотипам.

"Тьма" не всегда означает "Зло", "Тьма" - символ неосознаваемых и неконтролируемых уровней сознания, символ Ночи и Нижнего Мира; равно как и "ведьма" есть не "злобная сторонница дьявола", но существо, поддерживающее баланс между Светом и Тьмой. В традиции Ваджраяна существует аналог европейской "ведьмы" - на санскрите она зовется "дакини", на тибетском - "кха-ндро-ма" (iv) (букв. "идущая по небу"). Как дакини, так и ведьмы верхом на странных созданиях слетаются под покровом ночи на свои обряды, опасные для постороннего человека. Подобно ведьмам, дакини также не принадлежат солярному, дневному миру Йога-Тантры - это лунный, ночной мир Ануттара-Тантры. Дакини и матрики, свита ночных сестер, летят в ночи во главе со своей повелительницей, Ваджрайогини, что в Европе известна под именем Дианы или Арадии. Они собираются вдалеке от человеческих глаз на вершинах гор, где устраивают пиршества и танцы в присутствии гневного Рогатого Бога - неважно, зовется ли он Дьяволом, Дионисом, Бхайравой или Херукой.

Дикая, неконтролируемая женская сила, не подчиняющаяся социальным нормам и законам, над которой не властны "разумное" и "осознанное" - не этого ли боится патриархальное общество, не этих ли "ведьм" стремится подавить и подчинить диктатура мужчин-патриархов, пришедшая на смену матриархату?

Образ "ведьмы" играет в человеческой жизни не менее важную роль, чем другие, "солнечные", архетипы - "король", "священник", "воин", "дитя", "дева", "мать" - просто этот архетип относится к тем уровням сознания, которые не поддаются контролю ни со стороны Эго, ни со стороны "контролера морали и норм", "Сверх-Я". Именно поэтому любому мужчине-йогину, для того, чтобы полностью познать самого себя, пройти духовную инициацию, необходимо встретить дакиню, т.е., в терминах юнгианской психологии, принять свою "Тень" и свою "Аниму" (подавленную женскую составляющую мужского сознания), равно как и женщине-йогине необходимо встретить дака, или, используя термин К.-Г.Юнга, принять "Анимуса", подавленную мужскую часть женского сознания. В работах, посвященных принципу "Квартера" (Четверицы), Юнг отметил еще одну важную вещь - образ христианской Троицы по сути своей является неполным и постоянно стремится к тому, чтобы возвратить недостающий четвертый элемент, который представляет собой синтез "Тени" и "Анимы" - ту самую Темную (то есть - "непознанную", "лунную") сторону человеческого "Я", вытесненную христианами в образы "Дьявола" и "Ведьмы". Для солярного мира мужского сознания "женское" ассоциируется с землей и тьмой; здесь, под землей, находится некий "темный мир", населенный змеями и гневными богинями, но и здесь же возникает жизнь, и сюда же, в "котел перерождения", направляется тантрик, чтобы пережить трансформацию.

***

Как и в любых других традициях, в древнегреческой религии различали два вида культов, причем и тот и другой были самоценны и необходимы для нормальногь функционирования общества: уранический культ олимпийских богов официальной государственной религии и хтонический культ божеств земли и плодородия, доставшийся эллинам в наследство от матриархальных религий автохтонного населения Греции. Заметим, что последние вовсе не были "демонами" или "злыми духами", просто их функции и эпифании по содержанию и форме полностью отличались от олимпийского культа, поскольку принадлежали к матриархальной традиции архаичного земледельческого общества. После вторжения индоевропейских племен культ Матери-Земли был свергнут патриархальной традицией, которая, в свою очередь, тысячу лет спустя породила имперский монотеизм христианской церкви, демонизировавший и отбросивший, в буквальном и переносном смысле, "в тень" древних божеств жизни и плодородия.

Естественно, подобные хтонические культы не являются чем-то уникальным, характерным только для Древней Греции, дохристианской Европы иди доарийской Индии - они суть универсальный религиозный феномен, свойственный не только земледельцам, но и охотникам-собирателям. Интересно, что в мифологии последних Повелитель Неба и Повелитель Подземного Мира были кровными братьями, а Великая Богиня - их женой, за обладание которой два вселенских бога сражаются до скончания веков. Однако, с течением времени, в результате религиозных реформ (как в случае с зороастризмом) Повелитель Подземного Мира превращается в "темное", "злобное" божество, а Повелитель
Небес - в полноправного Бога, Творца Вселенной. Здесь и берет начало древнейшая теологическая проблема - если Бог есть высшее, всемогущее, всезнающее существо, как же, в таком случае, он мог допустить существование зла? А если Бог есть добро, то откуда же в мир приходит зло? Как мы видим, проблема решается достаточно просто - "зло" в данном случае проецируется на фигуру древнего Повелителя Подземного Мира (в данном случае абсолютно неважно, как его называют в той или иной культуре), который превращается в "Дьявола" новой или реформированной религиозной традиции.

Такой ход событий широко распространен в истории религий. Все дело в том, что уранический культ небесных божеств по определению противопоставляет себя всему "земному" - материи, эмоциям, женщине, в общем, тому хтоническому миру, что представляет собой вселенскую материнскую утробу. И если в период созревания ребенок мужского пола подчиняется матери, то через некоторое время он отказывается от ее опеки и, пройдя инициацию, становится взрослым, то есть - частью патриархального общества. Это вполне естественно для мужчин, однако провозглашение подобного принципа вселенской нормой лишает бытие изначального равновесия и приводит к неполноценному развитию как индивидуума, так и общества. "Мир мужчин" лишает "мир женщин" права на существование, он превозносит принципы "чистого духа" и "Света", интеллекта и логического мышления, его духовная цель - "быть подобным небу", "вознестись к вечному спасению". Но подобное мировоззрение, в свою очередь, порождает боязнь бессознательного и страх смерти - смерти "мужского тела" и "мужского Я", смерти, которая рано или поздно отрицает "мужское первенство" и символизирует собой возвращение в лоно земли, в извечный "котел перерождения" - к той самой Матери, от которой когда-то отрекся Мужчина. Взаимодополняющие культы небесных и хтонических божеств требуют соответствующего уважения и соответствующих эпифаний. Оба существуют и по сей день, но если Богиня и Дьявол предаются любви под покровом ночи, то Господь Бог на небесах переживает сексуальную фрустрацию, пребывая в гордом одиночестве посреди облаков. Наверно, именно поэтому у него всегда плохое настроение.

***

Богиня и Дьявол, изгнанные из "рая" мужского мира "светом божественного разума"...
Верните их обратно, вызволите из той тьмы, в которую их заточило европейское сознание и церкви солярных божеств, и да займут они приличествующее им место под солнцем, наряду с остальными людскими божествами. Когда же они вернутся в мир человеческого сознания, когда им воздадут честь должными культами и приношениями, только тогда они откажутся от той роли, которую им навязали патриархальные культы и имперский монотеизм . от роли .воплощений зла". Только тогда исцелятся невыносимые раны человеческой психики (v), возникшие из-за раскола меж "духом" и "природой". Ибо оба - дух и природа, мужское и женское - суть взаимодополняющие части человеческой натуры, и равновесие их необходимо для реализации нашего потенциала.

Чрезмерная экзальтация "духа" в ущерб "природе" в конце концов приводит к саморазрушению, поскольку в этом случае отрицается нечто, являющееся неотъемлемой частью нас самих; ведь внешний, материальный мир - вовсе не "враждебная среда", а материальное тело - совсем не "темница духа". Как мир, так и тело есть манифестации внутреннего принципа, выходящего за пределы дихотомии (vi) "духа" и "природы". "Внешнее" - не что иное, как проявление "внутреннего".
С точки же зрения монотеистических религий, "зло" и "материю" можно преодолеть путем радикального "отчуждения". Окончательно же эта проблема решиться только тогда, когда наступит глобальный катаклизм, а затем - возрождение мира и последний "суд", после коего "праведники" будут бесконечно пребывать в некоем чистом, духовном, асексуальном
состоянии посреди нового мира - без теней, без зла, без материи, в общем, без "женского". Впрочем, вряд ли подобный сценарий будет когда-нибудь реализован, ведь и Свет и Тьма существуют только в нашем уме, и один не может существовать без другого в этой вечной борьбе противоположностей, в противном же случае мир навечно обречен на
статичное, апатичное, мертвое существование. Говоря языком буддизма, как "самсара" (материальный мир), так и "нирвана" (мир духовного блаженства) по сути своей совершенно идентичны, ибо они суть порождения Ума. Этой Тайны Тайн не знают даже боги, и стремление к осознанию сего есть основа учений и методов тантры.

***

Тантру иногда называют "путем змея", поскольку "змей" представляет собой древнейший символ перемен, трансформации, перерождения. Вспомним, что, по одной из легенд, именно Змей передал некие тайны первой женщине, что обитала в раю на заре мироздания. Во многих культурах Змей - спутник Богини Земли, Богини-Матери. Змей обитает под землей, в темных водах хаоса; ведь именно здесь, в земной утробе, возникают все формы, что существуют в солнечном мире сознания. Довольно часто хтонические божества изображаются в форме змей; даже души мертвых порой воплощаются в форме этих созданий.

Итак, Змей - тот, кто передал человеку Мудрость и Знание. Ведь если небесный Господь предпочел держать пра-людей в неведении, заточив их на жаркой земле райских садов до того, как начался ледниковый период, то кто, как не Змей, которого древние шумеры называли Энки, Повелитель Земли, преподнес человечеству Гнозис, познание самого себя? Только стремление к самопознанию смогло превратить безволосую обезьяну, раба солярного бога, в Человека Разумного. Вспомните, какую роль в этой истории сыграла женщина, и подумайте о том, могло ли это познание реализоваться без союза двух символов, "Женщины" и "Змея"?
Естественно, что . всего лишь мифологические образы, а миф не обязательно передает фактические события профанической истории. Миф - это сакральная история божеств и их деяний на заре мира, неких актов творения, благодаря которым мир проявился таким, каким он есть в настоящий момент. Миф . это повествование о сущности человека. Миф - это та фундаментальная и изначальная конструкция, при помощи которой человечество организует свое миро-ощущение и осознает себя в этом мире. Мировоззрение (vii) и миф породили религию и само-осознание; и гораздо, гораздо позже возникли теология с философией.

Характерен мифологический сюжет о битве героя с драконом, в котором представлена идея соперничества между древними хтоническими божествами матриархата и солярными богами патриархальных религий, закончившемся победой последних. Огромный морской змей Ям (в ханаанитской мифологии известный как Лохан или Левиафан) был загнан под землю
юным небесным богов Баалом; так же поступает Мардук с Тиамат, Зевс - с Тифоном, Аполлон - с Пифоном, Индра - с Вритрой, и так далее. По иронии судьбы, гораздо позже,
в библейской традиции, и сам могучий светлый Баал был загнан в подземный мир и превращен в демонического бога смерти и похоти, изгнанный из человеческого сознания племенным богом Яхве.
По приказу пророков Древние Боги были выброшены из храмов, их изваяния - разрушены и втоптаны в грязь, их имена - рассеяны и забыты. Слишком долго они пребывали в тени, но сейчас звезды вновь сопутствуют им, и когда Древние Боги вернутся на землю, христианских священников ожидают кошмарные сны.

ПРИМЕЧАНИЯ ПЕРЕВОДЧИКА:

(i) Как нам кажется, наиболее адекватным переводом этого термина на русский будет "ведовство". Термин "wicca" образован от др.-англ. "wicce" (ведьма), ср.также др.-англ. "witega" - маг, колдун, пророк; слово это, в свою очередь, происходит от др.-англ.глагола "witan" (видеть, знать) - ср.и.-е. *wid - "знать, понимать, быть
мудрым". Др.-исл. аналог - "vikti" (колдун) от "vita" (знать), ср. также "vitr" (мудрый); валлийский - "gwyddon" (ведьмак) и "gwidden" (ведьма). Аналогичное же происхождение у английского "wizard" - ср. совр.англ. "wise", др.-в.-нем. "wizzan",
совр.нем. "wissen" (знать). Интересно, что испанские слова "brujo" и "bruja" также кельтского происхождения - они восходят к кельто-иберийскому корню "bruxa", который, в свою очередь, родственен гэльскому "buitseach" (произносится "уитсе"). Аналогии в русском языке - слово "ведьма", что буквально означает "знающая", "ведающая"
(сравните со "знахарь" от глагола "знать"), и образовано от слова "ведать" ("въдъти"), итератив к общеславянскому "въсти" ("знать") от *vedti, имеющего корнем своим "въд" (*ved-), "знание", от и.-е. *wid-.
(ii) В оригинале - psyche. В отечественной переводческой традиции нет единого мнения по поводу перевода этого термина. Наиболее частые варианты - "душа", "психе", "психика", "Психея". В данном случае мы переводим фразу the psyche and the physical body как "психический и физиологический уровень", поскольку, с нашей точки зрения, это (1) наиболее близко к оригинальному значению и (2) соответствует пониманию этого феномена с точки зрения тантры.
(iii) В оригинале - санскр. sadhaka.
(iv) Тиб. mkha'-'gro-ma. Онлайн-словарь Ранжунга Йеше дает следующие значения корня mka'-'gro: 1) дакиня ("летящая/танцующая на небе"), 2) класс или подкласс полубожественных магических существ, характеризуемых общей способностей к передвижению в воздухе, 3) птица, 4) божественные существа вообще (дэвы), 5) дака (то же самое, но по отношению к мужчине, санскр. vira, букв. "герой", синоним - тиб. dpa'-bo), 6) божество с признаками женщины, защищающее учение тантры, 7) полет в небе, 8) (образн) вдохновение.
(v) В оригинале - psyche.

Джон Мирдин (изначальная валлийская форма имени Мерлин) Рейнольдс - ученик Лопона Тензина Намдака и активист "Bonpo Translation Project", переводчик с тибетского, санскрита и шанг-шунга, автор множества работ по истории как восточных (бон, тибетский буддизм, тантра), так и западных духовных традиций (кельтское и германское язычество). Среди них (помимо изданий для внутреннего пользования) наиболее известны "Золотые письмена" (The Golden Letters, Snow Lion, Ithaca, 1996) и "Викка, язычество, тантра" (Wicca, Paganism and Tantra, Vidyadhara Publications, Amsterdam, 1994)

 Отправлено: 12.05.10 17:50. Заголовок: Интересно бы мнение ..

Интересно бы мнение историка и знатоков индийского эпоса. Если я правильно ориентируюсь Веды появились одновременно с мужскими богами и прикончили матриархат на Индостане. Если так, то совсем другой смысл приобретает имя героини ТуА, как бы "переварившей" мужское начало. В общем предположение из разряда "бреда сивой кобылы", но вдруг... Я то был уверен, что от слова "ведьма"

 Отправлено: 12.05.10 18:41. Заголовок: Андрей, загляни ещё ..

Андрей, загляни ещё вот сюда - http://svitk.ru/004_book_book/14b/3097_eliseev-zagovor.php
Это старая "конспирологическая" статья консерватора Александра Елисеева "Ведьмы и мертвецы: заговор против заговора". Весьма "оригинальный", нужно сказать, взгляд на Цивилизацию Богини-Матери.

 Отправлено: 05.07.10 17:27. Заголовок: *Курт Рудольф: СОЦИАЛЬНАЯ ДОКТРИНА ГНОЗИСА*

Курт Рудольф

*СОЦИАЛЬНАЯ ДОКТРИНА ГНОЗИСА*

Гнозис как социальный протест. Следует помнить, что общественное положение угнетенных и эксплуатируемых не привлекало в античности особого внимания (киники скорее представляли мудрость глупцов, чем осознавали эту проблему) утопические схемы, выдвинутые многими греческими писателями и философами, включая Зенона, Гекатея, Евгемера и Ямвлиха, оставались чистыми идеалами и не обладали практическим значением. Поэтому зависимым классам, лишенным поддержки и пребывающим в идеологической изоляции было предоставлено самим развивать свои собственные концепции, и они могли надеяться быть услышанными, по крайней мере, на Ближнем Востоке, только если были так или иначе связаны с религиозной традицией. Так иудейская апокалиптика и эзотерика и восточная вера в спасение в форме мистериальной религии также стали средствами выражения социального протеста, и голос Гнозиса, вне всякого сомнения, был самым радикальным. Его отрицание моральных традиций и видимого мира властей (включая сверхъестественные) было попыткой разрешить социальные проблемы времени под религиозным знаменем, а именно посредством тотального преодоления этого мира; это было «протестом против реальной нищеты» (К. Маркс). Итак, Гнозис может быть понят как идеология зависимых горожан, которые, тем не менее, чувствовали себя призванными к свободе в религиозно-идеологическом плане; в то же время он производил необходимые изменения восточной и греческой традиций в новом духе. (стр. 292)

Критика общества. Ранее мы отложили социальные особенности гностической программы в сторону, чтобы теперь обратить наше внимание на эту тему. Взгляд гностиков на мир и историю, как мы изобразили его, содержит критику всего существующего, которая едва ли смогла бы найти нечто подобное себе в античности. Отвержение творения вкупе с Творцом и принижение и демонизация небесных сфер (звезд и планет) с необходимостью включают неприятие и отрицание созданного античностью социально-политического мира. Впрочем, этот аспект гностического восстания против господствующей светской и религиозной системы не установлен с достаточной ясностью. Причина этого в первую очередь лежит в равнодушии гностиков к существующему миру. Для них kosmos с его различными, земными и небесными, властными структурами является негодным, немощным изделием, ненадежность которого вполне очевидна в его усилиях приостановить неизбежный процесс его собственного уничтожения (то есть угнетением “семени света” и попытками воспрепятствовать его освобождению), а махинации которого обладают только временным эффектом. Гнозис, по крайней мере, насколько нам известно сегодня, был заинтересован не в какой-либо реформе земных условий, а лишь в их полном и окончательном разрушении. Он не обладал иной «революционной» программой для изменения условий, как они виделись ему, кроме устранения земных структур в целом и восстановления идеального духовного мира, существовавшего изначально. На это указывает прежде всего практически полное отсутствие современных исторических аллюзий и даже критики Римской империи. В то же время можно найти целые группы аллюзий, прямых и косвенных, на социокритические взгляды гностиков, заметно отличавшиеся от взглядов окружавшей их среды[1]. Осознавали ли они это до деталей так, как интерпретируем мы, очевидно, уже не удастся установить с точностью.

Отрицание земных властей. Изображения и описания надмирных «властей» и «сил», особенно их «начальника» (архонта), наглядно отражает разрыв между гнозисом и верховной властью на земле, поскольку источник этих концепций лежал в политической номенклатуре античности. Поскольку первый космический правитель и демиург поработил человечество, поскольку он и его потомство ввели в мир «беспокойство» и «раздор», у гностика была графическая иллюстрация римской и любой другой власти, под которой ему приходилось жить (включая ортодоксальную церковь!) Соответственно, он стремился к «покою» и избавлению от «мирского раздора», пользуясь мандейским выражением. Примечательно, что, подрывая легитимность земного порядка, гностические системы, в противоположность современным теориям государства, считавшим царя и государство проявлением или воплощением космического порядка (гармонии!), полагали эти отношения «небожествеными» и введенными только злым и «тупым» творцом мира. Тогда как эллинистическая политическая теория понимает земную власть как систему, контролируемую божественным смыслом (nous, logos), и этим оправдывает ее, гнозис подвергает сомнению навязанное подчинение и смысл всего этого мира, поскольку мир берет начало в ошибочном и «бессмысленном» акте. Миром правит не осмысленность, а отсутствие осмысленности. Гностик, достигший этого понимания и распознавший истинный смысл по ту сторону всех земных вещей, в то же время сродни ему самому, может поэтому подчинить мир и отбросить всякое послушание ему (открыто в своем нравственном поведении). Эта позиция, с которой мы уже знакомы, по словам Ганса Ионаса «вдребезги разбила панлогическую и пантеистическую иллюзию античного мира»[2]. Гнозис лишил античную систему правления ее сакральности; она была «низведена из приписанного достоинства вдохновленного свыше «иерархического» порядка к голой демонстрации силы… которая могла требовать подчинения, но не почитания»[3]. Это «идейное восстание» или «метафизическое опустошение» старой власти не вело, конечно, к ее действительному свержению, но контр-проект гностической системы, как она предстоит нам в своей сотериологии и эсхатологии, приводил своих сторонников к критической переоценке и ослаблению политических условий.

Говорящим свидетельством этой гностической критики власти является повторяющаяся в ряде текстов (например, в Откровении Адама, NHC V, 5) идея, что совершенный гностик принадлежит к «бесцарственному роду», превосходящему все царства прошлого и настоящего и получает свое уникальное усыновление от истинного – хотя и неведомого миру – Отца людей. Но поборники этого «бесцарственного рода» – «цари в смертном как бессмертные. Они осудят богов бездны с их силами» (NHC II 5,125 13-14). Остальные роды принадлежат «царям огдоады» и в конце приходят к ним (NHC II 5,125 3ff.), то есть не достигают идеальной бесцарственной области, где каждый является царем в своем собственном праве, и потому там нет атрибутов власти, но только в «бессмертные царства» в остальной Плероме. В Послании блаженного Евгноста и Премудрости Иисуса Христа описывается «род, над которым нет царства», под которым подразумевается мир бессмертных духов, «саморожденных», «равновозрастных» и «равносильных». Высшее Существо Само обладает умом, мыслью, помышлением, мудростью, суждением и силой в совершенной мере, которая может уменьшаться в других областях Плеромы (в этой связи есть упоминания «правления» высших уровней над низшими, но как выражения гармонии и syngeneia). В Книге Фомы (NHC II, 7) верным обещан не только «покой», но и воцарение и единство с «Царем», под которым подразумевается Бог. Аналогично рассуждали последователи некоего Продика, оправдывавшие свои либертинистские наклонности, заяляя, что они «благородного происхождения», «дети Царя», то есть «дети Первого Бога», над которыми ни у кого нет власти (Клим. Алекс. Строматы III, 30, 1).

Способ, которым эта полемика открыто направлялась против земных правителей, записан мандеями, по сей день остающимися гонимой общиной, так: «Мои избранные! Не доверяйтесь царям, правителям и мятежникам, и войскам, и оружию, и борьбе, и толпам, которые они созывают, ни пленникам, которых они берут в мире сем, ни золоту и серебру... их золото и серебро не спасет их. Их власть проходит и приходит к концу, и суд будет провозглашен над ними» (Правая Гинза, I, 121). Мандеи также, благодаря своему печальному опыту, терпимо относятся к «мысленной оговорке» (reservatio mentalis), то есть сокрытию своей веры во время гонений. Неудивительно, что мандейские тексты среди деяний их небесного Спасителя перечисляют сокрушение «цитаделей» и наказание «сильных земли».

Вопрос налогов. Гностики, подобно остальным христианам, не считали уплату налога актом признания. Евангелие от Фомы воспроизводит притчу о подати Кесарю (Мк., 12:14-17) слегка модифицируя ее: «Иисусу показали золотой и сказали: Люди Кесаря требуют от нас податей. Он сказал им: Отдайте кесарево Кесарю, отдайте божье Богу, и Мое – отдайте Мне» (NHC II, 2, log 100). Если последнее не обладает исключительно духовным значением и предназначено не только подчеркнуть преданность Богу, эта заповедь может быть напоминанием о необходимости поддержки общины со стороны ее членов.

Социальная критика. Критическое отношение гнозиса к социуму вытекает и из других фактов. Мы уже упоминали о «братской этике», которая избегает любого рода различий в общине «совершенных» до такой степени, что создает новую шкалу ценностей, противостоящую старой этике. В этом Плотин, представитель классического (греческого) мировоззрения, может оказаться полезен нам. Он обвиняет гностиков в том, что они называют «братьями» даже «самых низких людей», но не божественные силы небес (солнце и звезды) и не «нашу сестру – Душу мира». Для него было оскорбительным, что «низкий человек мог бы притязать на царство вместе с высшими»: это только для благих и душевных.

Также и с социальной стороны греческая идея космоса с его уравновешенным устроением была подорвана. Люди, включая низких и бедных, обладают божественными правами, поскольку достигли Гнозиса, и стоят над всем миром, который сам по себе не обладает никакой ценностью. Эта инверсия ценностей проявляется и в отказе от различения между «рабами» и «свободными», хотя в гностических текстах это рассматривается только как конечная цель. Тем не менее, общее самоопределение «свободные» ясно выражает отказ от любых отношений зависимости здесь на земле и настаивает на их полной ликвидации в Плероме. «В этом мире рабы служат свободным. В царствии небесном свободные будут прислуживать рабам», - как говорит Евангелие от Филиппа (NHC II, 3, 72, 17-20). Когда совершенство явится, «тогда свет совершенный распространится на каждого. И все, кто в нем, получат помазание. Тогда рабы будут свободными и выкуплены будут пленные» (NHC II, 3, 85, 24-29). Заимствуя слова Павла (Гал 3:28), со ссылкой на христианскую общину валентинианский Трехчастный Трактат описывает окончательное состояние как возвращение от множественности, изменчивости и неравенства в место изначального единства, «где нет ни мужчин, ни женщин, ни рабов, ни свободных, ни обрезания, ни необрезания, ни ангела, ни человека, но Христос все во всем… и природа того, кто действительно раб, станет новой, и он займет место рядом со свободным!» (NHC I, 5, 132,21-133,1). Но уже в этом мире «знание истины, которое существовало до неведения… это освобождение от рабской природы, в которой страдали (все) те, кто произошел от внешней мысли» (op. cit. 117, 28-38).

Епифан: О справедливости. Благодаря некоторым выдержкам из Стромат Климента Александрийского мы знаем об уникальной книге, содержавшей гностическую социальную критику; она была создана во втором столетии и носила название «О справедливости». Она была приписана некоему Епифану, предположительно, сыну легендарного основателя секты Карпократа, умершему молодым. Отталкиваясь от гностических концепций мира и свободы, он с помощью аргументов из натурфилософии и логики демонстрирует, что земные различия между «моим» и «твоим», богатством и нищетой, свободой и рабством, правителями и управляемыми неуместны и не согласны с природой; это человеческие, а не божественные установления. Автор отстаивает своеобразный гностический коммунизм и этим показывает латентную разрушительную силу гностического мировоззрения. «Справедливость Бога это общность и равноправие. Как небо покрывает равномерно всю землю и все звезды ночью видны одинаково, так и Бог, подобно солнцу, которое является источником дня и отцом света [14], освещает всех, кого он видит, в равной мере. А видит он всех одинаково, не различая между богатым и бедным, простолюдином и правителем, глупцом и разумным, женщиной и мужчиной, свободным и рабом. (2) Не исключает он и бессловесных животных, проливая (свет) в равной мере на всех тварей, не важно, злых или добрых, и таким образом устанавливает справедливость, поскольку никто не может иметь больше света, чем другие, или же утащить свет у своего соседа, чтобы у него было в два раза “светлее”. (3) Как солнце способствует произрастанию пищи для всего живого, так и общая справедливость не обделяет никого. Все участвуют в равной мере в его справедливом разделении. Отдельному быку достается то же, что и всему их роду, отдельной свинье все, что положено свиньям, а отдельной овце – все, что причитается всему их роду, и так далее. (4) Итак, справедливость – это общность [всего]. Семена всех растений, согласно их родам, равномерно рассеваются по земле и являются общей пищей для всех травоядных животных. Все это не подчиняется никакому закону, дано всем в равной мере и кружится в складном танце, под управлением того, кто все это произвел». Далее указано, что «Законодатель (то есть иудейский Бог) должно быть шутит, когда говорит: “Не возжелай”, добавляя к этому еще более неразумные слова “имущества ближнего”. Как же может тот, кто сам даровал живым стремление к продолжению рода, запретить это людям, разрешая всем другим существам? Высказывание “жены ближнего” выглядит в этом смысле еще смешнее, поскольку призывает превратить в частную собственность то, что принадлежит всем». Выводы, повлиявшие на культ, который мог распространиться из этой общины, детально цитируются Климентом. Мы уже говорили о них.

В Иране, при царе Каваде (489-531) в кризисный момент эти социокритические концепции были проведены в жизнь и привели к революционному движению Маздака (ум. 524), который в своей коммунистической доктрине также воспользовался гностическими и манихейскими учениями и, поступив так, представил доказательство сокрушительной силы антикосмического дуализма. Поэтому О. Клима назвал это движение «гностико-манихейскими левыми».

Отрицание собственности. Осуждение богатства, прежде всего собственности, обычно для Гнозиса и тесно связано с фундаментальной позицией воздержания от мира и всего, что его поддерживает. Однако, в то же самое время этот подход обладает значимым социокритической составляющей, как демонстрируют некоторые свидетельства. Лукиан рассказывает о «христианине» Перегрине, что он передал свое имущество общине. Евангелие от Фомы явно не приемлет денежный интерес (NHC II, 2, log 95) и по-своему повторяет притчи Иисуса о собирании богатств (NHC II, 2, log. 63), местами даже возвышая суровость тона. Притча о пире (Лк., 14:16-24) завершается замечанием о купцах и торговцах: они не войдут в Плерому (NHC II, 2, log. 64). «Кто нашел мир (kosmos) и разбогател, пусть отречется от мира» (NHC II, 2, log.110). Гомилия Свидетельство Истины направлена против ростовщичества и стремления к «Маммоне», включающего и стремление к сексуальному общению (NHC IX, 3, 68, 1-11). Важен и отрывок из Деяний Петра и Двенадцати Апостолов, осуждающий привилегированное положение богачей: Иисус предостерегает своих учеников беречь себя от богачей города, поскольку они «посчитали даже ниже своего достоинства спросить меня, но (30) наслаждались в своем богатстве и высокомерии» (NHC VI, 1, 11,27-12,13). «Многие, - продолжает Он, - в церквях испытывают особое уважение перед богатыми, поскольку и сами грешат, и другим дают пример поступать (также). Судите же их справедливо, (10) чтобы ваше служение было прославлено и чтобы Мое имя было прославлено в церквях». И церковь, и Гнозис достаточно рано были вынуждены противостоять секуляризации. (стр. 264-270)

Примечание переводчика:

Напомним также отрывок из книги Милана Лося «Ереси света и тьмы»:

«Оставляя мирскую жизнь, богомилы отказывались от всякого имущества и сурово порицали тех, кто обладал мирской властью или богатством. Козьма особенно обвиняет их в том, что они учили “своих людей” не подчиняться властям, оскорбляли богачей, ненавидели царя, высмеивали вышестоящих, осуждали бояр, верили, что Богу неугодны служащие царю, и убеждали рабов не повиноваться хозяевам[4]».

Kurt Rudolph, Gnosis, The Nature & History of Gnosticism, San Francisco, 1984.

Перевод Дм. Алексеева.

[1] H. G. Kippenberg, Versuch einer sociologischen Verortung des Gnosticizmus, в: Numen XVII, 1970, p. 211-231, особенно р. 219 f.; G. Theissen, Kairos XVII, 1975, 296; ср. также H. Jonas, Gnosis I, p. 214-215. О гностической критике официальной иерархии см. E. Pagels, The Demiurge and his Archons – a Gnostic View of Bishop and Presbyter? в: Harvard Theol. Rev. 69 (1976) p. 301-324, The Gnostic Gospels, гл. 2.

[2] Jonas, op. cit., 170.

[3] Op. cit., p. 226 f. n. 1.

[4] Козьма Пресвитер, Беседа против богомилов, 35,11 - 14.

Источник: http://gnostic.front.ru/rudolf1.htm<\/u><\/a>